Альберт Лиханов - Собрание сочинений в четырёх томах. Том 4.

Главное действующее — а затем и страдающее — лицо — молодая учительница, выпускница института иностранных языков.

Место действия — школьный класс, школа, куда юная «француженка» приехала по распределению. Город, где находится школа, — крупный центр с миллионным населением.

Девушке — назовем ее Женей, Евгенией Степановной — по-настоящему повезло: после четвертого курса ее как отличницу отправили на стажировку во Францию, для совершенствования в языке, и она целых четыре месяца прожила в Париже, где кое-что и купила из одежды. Ничего сверхъестественного в гардеробе Жени не было, велики ли деньги у студентки, но брючный костюм, блузки и кофточки, модные джинсы, комбинезон, белое шелковое пальто и кое-какую мелочь она все-таки привезла.

Школа встретила ее приветливо, пожилая директриса, походившая на знаменитую артистку Гоголеву, была, как и все, добродушна, искренне восхищалась, что молоденькая учительница жила в Париже, выходит, язык знает не только по институтскому курсу, но еще и по жизни. Обе они — и директриса, и Женя — понравились друг другу, впрочем, Женя не могла не нравиться, даже женщинам. Тоненькая, как лозинка, с открытым доверчивым лицом и серыми глазами, она светилась обаянием.

Заметим, между прочим, что при знакомстве с директрисой Женя была одета, с ее точки зрения, изысканно — в клетчатую юбку и такой же жакет, под которым виднелась часть французской блузочки, какие там носят для деловых свиданий.

Наутро был первый урок. Женя уже давно и с волнением думала о том, как ей одеться. Она знала, ей достался девятый класс — не так уж намного она и старше этих девушек и мальчишек, приходить к ним в жакете было бы слишком чопорно, надо поскорее найти контакт, преодолеть расстояние, которое — это Женя знала из учебников — существует между столом учителя и партами. Этот барьер, пожалуй, главное, будет преодолен он, и все покатится как по маслу, знаний французского Жене не занимать. И, подумав, она решила приблизиться к классу. Натянула джинсики с широким кожаным поясом, туфельки на высоком каблучке, для праздничности — все-таки праздник! — ярко-алую блузку из ткани, похожей на шелк, но все-таки не из шелка — переливающейся при каждом движении, каждой складочкой по-новому отражающей свет — с нарядной вышивкой и кружевом на воротничке и пузырчатыми рукавами. Сверху, подумав, накинула джинсовую жилетку, вышитую цветами. Оглядела себя в зеркало: что ж, скромно, но нарядно, так можно пойти на институтскую лекцию, в музей или на званый вечер.

В учительской Женино появление произвело эффект взорвавшейся бомбы. Кто-то ахнул, кто-то охнул, кто-то проговорил: «Вот так и надо!» Но Женечка не слышала междометий и фраз. Просто уши заложило от волнения. Пожалуй, лишь одно лицо директрисы остановило ее внимание. Старуха подняла брови домиком, сжала губы в тоненькую полоску — то ли хотела что-то спросить, то ли рассмеяться.

Только потом Женя узнала, что директриса не решилась смутить ее своей репликой по поводу костюма: что бы ни сказала, уже поздно, переодеться девочка не сумеет, а настроение будет исковеркано, перед первым-то уроком!

Директриса промолчала, загремел звонок, они пошли по коридору, открыли дверь в класс, переступили порог, и Женя услышала некий странный звук — полувздох, полувосклицание. Без сомнения, очевидно было одно — это был вздох восторга, восклицание восхищения.

— Вот ваша новая учительница французского языка, — проговорила директриса строгим голосом, как бы уже одной интонацией расчищая Жене психологический плацдарм для наступления. — Ее зовут Евгения Степановна, — продолжала старуха и, бросив взгляд на Женю, решила оправдать ее наряд: — Год назад Евгения Степановна была на стажировке в Париже.

Новый вздох восторга пронесся над классом — теперь он был четче, как бы организованнее. К этому времени в голове у Жени прояснилось, она взяла себя в руки и чутким молодым слухом услышала, как чей-то мальчишеский голос прошептал:

— Эжени!

Это относилось к ней.

Эжени! Женя не знала — горевать ей или радоваться?

Толковая институтская методика и отличное знание языка, казалось бы, помогли ей взять класс в руки с самых первых шагов. Анализируя про себя свои уроки, она думала иногда с удивлением о том, что никакого барьера между столом учителя и партами не оказалось вовсе.

Ей все удавалось подозрительно легко для начинающей учительницы. И когда, готовясь к новому уроку, она меняла кофточки, ей и в голову не приходило, что тишина, выученные уроки и послушание означают пока что одно — восторг перед истинной француженкой, сошедшей в класс с рекламной картинки иностранного журнала.