А. Гливаковский - Самостийная Украина - истоки предательства

На итогах референдума сказался и целый ряд других политико-экономических обстоятельств. Важнейшим фактором был прогрессирующий распад союзных структур, страх общего экономического краха в результате метаний сменявших друг друга перестроенных команд. В этом смысле ГКЧП, точнее — победа над ГКЧП либерально-демократических сил, мечущихся во все стороны, будь то политика, экономика или национальный вопрос, оказалась последней каплей, последней порцией забортной воды, зачерпнув которую союзный корабль пошел ко дну. Выступление против независимости Украины ассоциировалось в народном сознании с опасностью возвращения к власти Горбачева, в то время как широкие массы на Украине его просто ненавидели. Забегая вперед, скажем, что Кравчук до сих пор спекулирует на ненависти жителей Украины к главному прорабу перестройки, обвиняя именно его в развале Союза. Примерно такой же «любовью» пользуется на Украине Ельцин. Если крутые националисты его имя, по крайней мере некоторое время назад, отождествляли с имперской Россией, то для людей общерусского сознания — сторон­ников сохранения единства Украины с Россией, будь они коммунисты или демократы, он был и остается временщиком, лихорадочно распродающим страну иностранному и мафиозному капиталу, особенно кавказской мафии.

Кравчук умело воспользовался особенностями массового сознания на Украине после путча. Он, с одной стороны, постоянно давал понять, что Россия — нищая, а Украина — богатая и, получив ее гражданство, все народы заживут припеваючи, с другой — всячески подчеркивал, что Украина не допустит того мафиозно-приватизационного беспредела, который царит в России Ельцина.

Чтобы верно оценить, за что же все-таки высказалось на референдуме население Украины, надо обратить внимание на высокий процент (необычайно высокий!) русских жителей Украины, поддержавших идею суверенной Украины и сказавших «да» самостийности. Так, в Донецкой и Луганской областях, где русские составляют около половины всего населения, за «независимость» высказалось соответственно 83,9 и 83,86% голосов. Причем «нет» независимости сказали соответственно всего лишь 12,58 и 13,41% населения. Примерно такая же картина в Одесской и Харьковской областях. Здесь за независимость высказалось 85,38 и 86,33% при категорическом «нет» 11,66 и 10,43%. Хотя в Крыму на результатах референдума сказалась предшествовавшая кампания за автономию полуострова и за независимость голосовало лишь 54,19% населения, а отрицатель­ный ответ дали 42,22% (это при 65% русского населения), очевидно, что русское население Крыма недвусмысленно высказалось за независимость. При этом в почти чисто русском и весьма патриотическом Севастополе процент голосов, отданных за независимость, был даже больше, чем в целом по Крыму (57,07%).

Вряд ли можно подозревать севастопольцев, свято чтящих прошлое своего города, каждый квартал которого, каждая улица обильно политы русской кровью, — в том, что они высказались за самостийность, за независимость Украины по-кравчуковски и по-руховски, за разрушение своей исторической памяти, за свой собственный духовный и национальный геноцид. О подлинных настроениях в Крыму, да и на всем юге и юго-востоке Украины говорит факт необычайной быстроты, с которой инициативные группы в Крыму набрали 246,6 тыс. подписей (в том числе 60,4 тыс. в Севастополе) под требованием о проведении общекрымского референдума с целью выйти из-под жовто-блакитного прапора Киева.

В то же время необходимо иметь в виду, что высокий процент русского и русскоязычного населения, сказавшего на референдуме «да» суверенной Украине, означал лишь, что голосовавшие — подавляющее их большинство — считали, что независимая Украина будет федеративной или конфедеративной частью Союза. О действительном характере настроений и желаний людей очень красноречиво свиде­тельствуют итоги опросов общественного мнения, проведенных Харьковским отделением Социологической ассоциации Украины во второй половине ноября 1991 года — как раз накануне референдума. По данным ассоциации, 63% опрошенных высказались за независимость Украины, против — 22%. Однако среди тех, кто одобрил провозглашение независимости, половина в тоже время считала, что Украина должна войти в состав нового Союза суверенных государств. Из числа представителей этой категории сторонников независимости 46% полагали, что республики бывшего СССР должны создать политический союз-федерацию (14%) или конфедерацию (32%). Еще 41% считали, что необходимо общее экономическое соглашение. Иными словами, почти девять из десяти, высказавшихся за независимость Украины, находили, что необходимо вместе с другими республиками бывшего СССР создать какую-то форму межгосударственного сообщества. При этом очень характерно, что большинство участников опроса (49%) положительно оценили идею о необходимости федерализации самой Украины и лишь 17% опрошенных категорически высказались против нее. Эти 17% и есть реальное число сторонников самостийности Украины (Украины по-кравчуковски). Следователь­но, объективный анализ заставляет признать: последовавший после референдума антирусский курс Кравчука был неприкрытым насилием над волей жителей Украины — украинцев и русских. Такой вывод логичен, даже если отвлечься от того обстоятельства, что значительная часть участников референдума голосовали под влиянием безысходности момента, в состоянии растерянности и деморализованности, из ненависти к Горбачеву, из желания резко отмежеваться от предательского курса Ельцина в России.