Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

На мягких стенах висели Домашние Картины — с одной стороны Черный Квадрат, с другой — глядящая на квадрат Джоконда, все по последней ретро-моде.

Он посмотрел в электронный иллюминатор — и увидел чрезвычайно реалистичный Сатурн во всем великолепии колец, сверкающих солнцем и льдом. Судя по этому виду, модуль плыл в космосе где-то недалеко от последнего кольца, и, хоть Кеша понимал, что перед ним просто картинка и окошко его каморки вовсе не выходит в открытый космос, символическая эвакуация из прежних пространств впечатляла.

Он поднял голову и поглядел в зеркало. Лицо и голова были чисто эпилированы. Его кожа выглядела свежей и ухоженной, словно ему сделали дорогой массаж с чисткой. Маска «LifeBEat» на лице была другого цвета — и тоже совсем новая. Даже полоска фейстопа оказалась другой. Чуть шире. И чуть короче.

Он повернул голову, чтобы посмотреть на свои персональные айтемы. Пластмассовый морячок в тельняшке и сине-желтая машинка остались на месте. А вот плюшевый мишка исчез.

Вместо него в сетке теперь лежал лев с коричневой гривой. Очень старательно и качественно сделанный лев. И тоже совсем новый. И хоть бурого мишку в первый момент стало жалко до комка в горле, Кеша понял, что это не ошибка при переезде, а социальный аванс. И серьезный поворот в его жизни. Практически переход в другую касту. Высшую касту — тут никаких сомнений не было, хотя дураку ясно, что никто и никогда не станет обсуждать эту тему на фейстопе. Оруэлл был прав — есть вещи, про которые в свободном обществе не принято говорить, потому что они понятны и так, а если взять и заговорить об этом вслух, над свободным обществом сразу нависнет мрачная тень…

Но у него, похоже, все обстояло хорошо. Очень хорошо. Ему даже не надо было отказываться до конца от своей прежней идентичности. Морячок оставался! В той же самой тельняшке! А значит, в чем-то он сможет по-прежнему быть собой…

Он вернулся на фейстоп. Сестричка улыбнулась и помахала ему рукой. К ее улыбке невозможно было привыкнуть. Она определенно рада была его видеть.

— Тебе пора на встречу, — сказала она. — Тебя ждут.

— А с кем у меня встреча? — испуганно спросил Кеша.

Сестричка обдала его серебристым счастливым смехом.

— Не буду портить тебе удовольствие. Увидишь сам. Все будет хорошо, Ке. Ты идешь вверх, как ракета. Наш План сработал.

«Наш». Как волшебно звучит это слово. Прежде сестричка, кажется, никогда не называла его по имени. Во всяком случае, Кеша такого не помнил.

— Ты сказала, нам подберут другое жилье. А где?

— Может быть, на Еврайхе. У тебя будет настоящая комната. А у меня — тело, как у тебя. Ты сможешь трогать меня на самом деле… Только тсс… Потом, все потом.

Кеша понял, что говорить об этом не стоит. Пусть чудо входит в его жизнь плавно, пусть солнце восходит в положенный час, не надо ничего торопить… Тем более, что впереди какая-то встреча… Он уже догадывался с кем — но не смел признаться даже себе.

— Куда мне идти?

Сестричка подошла к фонтану и повернула раковину, в которую трубил один из мраморных амуров. Прозрачные струи воды сразу иссякли. А потом фонтан, словно люк танка, опрокинулся назад — и превратился в парящий над мостовой диск. Кеша увидел несколько лежащих на булыжнике монет — и даже пару кустиков белой бессолнечной травы. Такое внимание к деталям впечатляло, но вместо того, чтобы приятно удивиться, Кеша вдруг ощутил грусть. Ему показалось, что и сам он такая же травинка-альбинос.

Темное дно фонтана теперь глядело прямо на него. На нем обнаружилась фреска — глаз с огромным зрачком. Глаз был слишком круглым, чтобы выражать хоть что-то: черная воронка, впитывающая в себя все-все. Если бы в мире был Бог и у Бога имелся орган зрения, он, наверно, выглядел бы именно так… Кеша никогда не видел подобной иконы прежде, но ему уже казалось, что она всегда висела над площадью именно в этом месте, закрывая фонтан. Просто раньше глаз Бога был закрыт — а теперь он открылся, и Бог наконец увидел Кешу…

Он вопросительно поглядел на сестричку, и та, ясно улыбнувшись, кивнула головой. Кеша перевел взгляд на Божественное Око и чуть заметно моргнул.

Око ответило. Оно стало расти, приблизилось к Кеше — и поглотило его.

Кеша стоял в круглом черном тоннеле. Его стены были полированными и скользкими — словно он попал в трубу из черного льда. Стараясь не поскользнуться, он пошел вперед.

В желобе пола появились ступени. Сперва совсем низкие, потом все выше и выше. Одновременно тоннель стал поворачивать вверх — и вскоре Кеша уже поднимался по черной лестнице. Через несколько шагов оказалось, что переставлять ноги больше не надо — лестница поехала вверх сама.