Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

Если говорить на бытовом языке, наши жизни состоят из сцепленных друг с другом ситуаций и положений. Была такая песенка из мультфильма: каждому, каждому в лучшее верится, катится, катится голубой вагон… Мир сделан из нас, а мы (я имею в виду наши растянутые во времени судьбы) сделаны из таких вагонов. Пассажир — это как бы моментальное внимание, плывущее из вагона в вагон (если совсем точно, пассажир никуда не плывет — это на него вагон за вагоном накатывается поезд).

Чтобы пассажиры прибывали в пункт своего назначения по расписанию, должна сохраняться связь времен. Следует соблюдать определенные приличия — в мире не должно происходить критических событий, нарушающих расписание. Мир должен двигаться от одного чекпойнта к другому.

Расписание известно заранее, и его не так легко поменять. В истории очень много случайного и неинтересного, неважного — и даже неопределенного, про что вообще никто никогда не узнает, так что нет смысла обсуждать, было оно или нет. Траектории, по которым разлетится салют, маршруты планктона в океане, точное количество сгоревших колосков на подожженном кулаками колхозном поле — чаще всего не играют никакой роли в мироздании. Никаких ужасов из-за этого в отдаленном будущем не произойдет.

Просто потому, что об этом никто никогда не узнает.

Большинство бабочек, да и людей тоже значат на мировых весах не больше, чем неприличное слово, нацарапанное в тамбуре поезда в таком месте, где его никто никогда не увидит.

Именно это «никто не увидит» и является ключевым моментом во всех вопросах, связанных с бабочками и их следами во времени. Отклонения от мирового плана и их следствия чаще всего уходят в ту зону, где у них исчезает наблюдатель — и самоликвидируются. Это как-то связано, наверно, с той тонкой областью физики, где учитывается роль наблюдающего сознания. Но я здесь не специалист.

Мир не обязан бесконечно продолжать все начавшиеся в нем истории. Главное, чтобы никто из наблюдателей не заметил нестыковки. А для этого стараться обычно не надо. Надо сильно постараться, чтобы кто-то что-то заметил.

Я долго рылся в книгах, пытаясь найти этому хоть какое-то объяснение, и обнаружил вот какую интересную цитату у физика Дэвида Дойча (он тронул мое сердце тем, что тоже заговорил о бабочке):

«…говорят, что в принципе бабочка, находящаяся в одном полушарии, взмахом своих крылышек может вызвать ураган в другом полушарии. Неспособность дать прогноз погоды и тому подобное приписывают невозможности учесть каждую бабочку на планете. Однако реальные ураганы и реальные бабочки подчиняются не классической механике, а квантовой теории. Неустойчивость, быстро увеличивающая небольшие неточности… просто не является признаком квантово-механических систем. В квантовой механике небольшие отклонения от точно определенного начального состояния стремятся вызвать всего лишь небольшие отклонения от предсказанного конечного состояния…»

Надеюсь, это о том же, о чем говорю я. Ну а если и нет, то очень похоже.

Сперва мне было даже непонятно, зачем в таком самовосстанавливающемся мире нужна каста следящих за порядком Киклопов. Потом я это понял. Опасность для мира представляли только особые критические события — говоря фигурально, ситуации, про которые Гамлет в свое время сказал: «The time is out of joint».

Это обычно переводят как «распалась связь времен», хотя возможны и растафарические трактовки. Я уже говорил, как верно поэты угадывают суть вещей — вот еще один из таких случаев. Я нужен был именно для предотвращения подобных исключительных событий (они вовсе не обязательно выглядят как-то грандиозно — связь времен может разорвать забытый дома зонтик). Но такие катаклизмы довольно редки.

Вселенная — очень сейсмоустойчивое здание, и связь времен прочна. Никакая бабочка, кроме специально запущенного боевого дрона, не сможет повредить базовую реальность так, чтобы поменять расписание поездов (вернее, расписание пассажиров — разницу я объясню).

Но это может произойти из-за случайных сбоев реальности. Если увидеть зарождение такой нестыковки, реальность можно без труда заштопать — в этом и состоит малоромантичная работа Киклопа.

Но мета— и прочей физикой я себя не грузил, понимая всю ее практическую бесполезность. Это Птицы думали, что я один из творцов, я же работал просто киномехаником, отвечающим за то, чтобы пленка не рвалась. Мировые возмущения и дисбалансы, устранявшиеся мною, были именно угрозами этой гамлетовской связи времен — в масштабах одной региональной, как это ни обидно звучит, проекционной будки.