Слава Сергеев - Капо Юрий, море и фея Калипсо

Рука с фланелевой тряпочкой задвигалась быстрее.

- А Наталья? - спросил Каштанов.

- Ей дали отставку, - сказала я, с размаху падая на диван и болтая в воздухе ногами. - Собирай вещи, Андрюша, мы с Юрочкой завтра утром улетаем на Мальдивские острова и берем тебя с собой. Я поставила это непременным условием, и Юрий Анатольевич решили тебя усыновить. А то туда иначе не пустят. У англичан с этим строго! У нас-то постоянный “шенген”, но как же ты?!

Мы некоторое время помолчали. Каштанов, не заметив последней шутки, наконец протер объектив для ночной съемки и взялся за дневной. Пауза длилась.

- Ну… и что думаешь?.. - наконец сказал он, и его тенор был близок к дисканту.

- Я согласна, - отвечала я, оживленно листая какой-то журнал, и искоса посмотрела на фотографа Каштанова.

Каштанов положил объектив на кровать и правильно сделал - вещь дорогая - потому что руки его тряслись.

- А… - сказал он и замолчал. Потом растерянно добавил: - ну, да…

С другой стороны, что еще могут сказать мужчины в подобной ситуации?

Короче, товарищи, пусть недолго - полчаса, пока я не призналась, жалко же старого друга и коллегу, я торжествовала. Каштанов вел себя очень неровно, но после первого шока взял себя в руки и уже минут через 10 начал пусть криво, но улыбаться. Молодец!.. Даже пошутил, что ему будет трудно найти другого такого сотрудника. Зачем-то начал собирать вещи. Когда я призналась в обмане, он долго молчал, потом, глядя в окно, чему-то вздохнул и, не оборачиваясь, бросил: - ну, ты даешь…

И в его голосе вместе с облегчением мне почудилось разочарование.

(Вот и пойми мужчин после этого!)…

Приглашение на ужин последовало около девяти часов. Спустившись вниз (сознаюсь, несмотря на негодование, я красилась несколько более тщательно, чем обычно, и даже надела новую блузку), я сразу почувствовала какое-то напряжение в обществе. Зам встретил нас в коридоре на подходе к “общей зале” и выжидательно на меня посмотрел. Но я ничего ему не сказала а, лучезарно улыбнувшись и покачивая бедрами, молча проплыла мимо. Правда опытного пиарщика было трудно провести - он что-то заподозрил (может, прочел во взгляде?) и огорченно сказал мне вслед: - а вот это вы напрасно!.. Когда я вошла, все повернулись, а Юрий К. поздоровался со мной лично и спросил, не употребив ни одного матерного выражения: хорошо ли мы устроились, и что он сожалеет, что не смог взять нас с собой позавчера. Я скромно поблагодарила: мол, очень вами благодарны, мерси-мерси, все нормально и даже хорошо, а позавчера было, конечно, грустно, но тоже ничего… Наташа Д. и Света смотрели на меня с тем выражением, с которым смотрели на меня в тот день все: смесь удивления и внезапного самовозрастающего уважения, а я чувствовала себя чем-то средним между Гадким утенком Ганса Христиана Андерсона и Золушкой (по-моему, того же автора).

Впрочем, сейчас я могу признаться, что очарование длилось до той минуты, пока я не увидела Юрия Анатольевича. Нет, каждый человек по-своему красив, некрасивых людей нет, а у мужиков дело вообще не в этом, но все-таки он был ну совсем-совсем герой не моего романа. И дело тут не во внешности… не знаю, что думает по этому поводу Наташка, но я с танками в человеческом образе спать не могу.

А тогда происходило следующее. Следите за рукой. Мы ужинаем и немного выпиваем. Беседуем. Юра даже шутит. Потом подают кофе и вино, и ужин плавно превращается в “party”. Следуют тосты. Мужчины, “в вечерних костюмах”, чинно беседуют у большого окна, почти не употребляя мата. Далее ко мне подходит Наташа Д. и просит на минутку выйти в сад…

Нет, совсем не то, что вы подумали. Так грубо на этом уровне не работают: набей она мне морду (или хотя бы попытайся), что бы произошло? Правильно, мои акции только возросли бы. А так, пригласив меня выйти в сад и прогуливаясь как бы между прочим, Наташа с участием мне сообщает, чтобы я имела в виду, что интерес капо Юрия ко мне - поддельный и что он с ней просто поспорил, что закадрит кого угодно, раз она не хочет, хоть бы и меня, уж коли я под руку попалась. Зачем она говорит это мне? Из чистого человеколюбия. Только потому, что ей за меня - обидно. Вот так.

И - сработало. Я неожиданно для себя возмутилась (вот дура-то!) и заплетающимся языком заявила, что раз так, то я иду спать! А может, просто использовала повод разрешить постепенно усложняющуюся ситуацию. А Наташе, ей что, ей только это и надо было: давай-давай, говорит, мы тебя спрячем. Ты сейчас возвращайся, а потом незаметно отвалишь.