Слава Сергеев - Капо Юрий, море и фея Калипсо

Сделав свое сообщение, я оставила Каштанова наедине с его печалью и стала собираться. Он молча следил за мной, как зверь из клетки, но потом нехотя поднялся, заявив, что он, так и быть, согласен (королева, ё моё), и взял с меня обещание, что мы хотя бы раз обязательно позвоним девочкам из города.

Я согласилась (конечно-конечно), и мы уехали. Но в Сочи выяснилось, что мобильный Каштанова нуждается в подзарядке, а автоматы в чужом городе - вы же знаете, что это такое. Да и фильм оказался действительно неплохим, не шедевром, как было написано в газетной статье, но неплохим и о любви, так что после сеанса мы с Каштановым долго шли в задумчивости, каждый о своем.

Но общаясь с отечественным бизнесом, совсем расслабляться нельзя, это всем известно.

Поэтому, наверное, вернувшись в отель, под дверями номера мы обнаружили записку: “Ребята! Мы уехали в горы, на пару дней. Вас не было. Будем вам звонить. Целуем”.

В панике мы сбежали вниз.

- Ваши друзья уехали пару часов назад, - сказал нам бесстрастный клерк на ресепшене, внимательно изучая наши лица из-за профессиональной улыбки. А ведь видел нас пять минут назад, когда мы поднимались, и промолчал. И еще отель “класс люкс” называется.

Он сделал паузу.

- Ваш номер полностью оплачен еще на два дня.

Обессиленные, мы опустились в кресла. Какое-то растение из зимнего сада весело качало над нами своей вечнозеленой кроной…

Остаток вечера и следующий день прошли замечательно. Отволновавшись и вдоволь обсудив произошедшее, наверное, в том самом баре, где прошлой ночью крушил телефоны наш ужасный предводитель, мы вышли пройтись перед сном и тут обратили внимание, что море успокоилось, на нем стоит полный штиль и лунная дорожка тянется по блестящей воде прямо к нашим ногам. Наблюдая это великолепие и вспоминая наших безумных спутников, я просто возликовала в душе, что нас оставили в покое, и мысленно поблагодарила капо Ю за оплаченный вперед номер.

- Странно, - мимоходом подумала я. - Зачем это ему? Ну, допустим, “забыть” нас ему не дали девчонки (хотя я почти уверена, что он все сделал сам), но почему было не отправить нас восвояси?.. Нет, оставил. Начали вместе, должны вместе и вернуться? Нерационально. Боялся огласки? Так мы все равно все всем расскажем, неделей раньше, неделей позже, какая разница? Так и не найдя рациональной причины поступку Юрия Анатольевича, я подумала, что в любом случае это очень благородно и, сделав это умозаключение, успокоилась и заснула.

Утром следующего дня, проснувшись в отличном настроении и оставив спящего Каштанова в номере, я, как лань, понеслась на пляж, где с удовольствием приняла морскую ванну, а потом позволила обслуге или охране в погоне за утренним солнцем два часа таскать за собой шезлонг и бегать за “Бон Аква”.

К полудню появился заспанный Каштанов, который хотя и отметил мельком великолепие сверкавшего в солнечных лучах моря, все как-то томился, ерзал и, в конце концов, где-то через час напряженного молчания спросил меня: а как я думаю, что происходит у наших?

- У каких “у наших”?! - со всей иронией, на которую была способна, спросила я.

- Ну, - сказал Каштанов, делая вид, что не замечает моей иронии, - у девчонок.

И тут я, впервые за много лет совместной работы, назвала своего шефа и учителя идиотом. Пользуясь эффектом неожиданности, я развила наступление и, наконец-то, высказала Каштанову приблизительно десятую часть того, что копилось в моей душе за долгие годы молчания и безответности.

Я спросила его, понимает ли он, что такое отдых, и действительно ли он, как говорят злые языки, считает меня овцой или сделанной из неизвестного науке металла. Я сказала ему, что этот оплаченный отель “пять звезд” - неслыханное везение (если не обращать внимания на присутствие обычно сопровождающей такие дела в нашей стране уголовщины) и что я советую ему наслаждаться жизнью или, на худой конец, принести на пляж фотоаппарат и сделать несколько пейзажных фотографий, если уж он совсем не может сидеть спокойно. Я не очень уверенно (но Каштанов этой неуверенности не заметил) сказала, что если он не даст мне сейчас нормально отдохнуть, то по приезде домой я уволюсь. - Ты очень давно не работал ради чистого искусства, что ты покажешь осенью в Москве? - таким неожиданным пассажем заключила я свой краткий и возмущенный спич. (Имеется в виду ежегодная московская фотовыставка). Случайно вспомнив про выставку (это был чистый экспромт), я развила наступление и вероломно добавила: а Любчанский, говорят, уже все приготовил…