Леонид Нетребо - Мидии не родят жемчуг

Переход от мира животных к военной тематике уже был определенным облегчением для слушателей — Ольга и Сергей понимающе улыбнулись друг другу. Джокер заметил это и, чтобы показать, что он понял смысл их общей улыбки и контролирует ситуацию, сказал, выделяя интонацией фразу, как всего лишь отвлечение от генеральной темы:

— Между прочим, про некоторых женщин говорят: да она страшнее атомной бомбы!.. А, скажи, ты ведь знаешь, — он опять призвал Сергея в свидетели, и после этого быстро повернулся к Ольге, поясняя: — Про некоторых кажется эталон красоты. А разденешь — ну, бомба, в натуре, страх божий. — Довольный эффектом — девушка отвернулась к иллюминатору, а у Сергея улыбка сменилась кислой гримасой на покрасневшем лице, — Джокер откровенно засмеялся. Дескать, не обижайте меня, а то еще больше сконфужу. Победно продолжил: — О чем мы там говорили? Ах, да — об атомной бомбе. Так вот. Все знают, что вряд ли когда-нибудь кто-то сознательно ее применит — страшно. То есть, угроза применения бомбы это, как говорят карточные «кидалы», блеф. Но этот блеф творит, в принципе, великое дело, — Джокер надул щеки, сделал паузу и напыщенно закончил фразу, почти пропел: — дело мира!.. — И, как для манеры его разговора, оказывается, являлось типичным, в конце фразы хохотнул: Дело мира живет и процветает!

— Но бомба это частности, — назойливо продолжал Джокер после паузы, суть же в том, что миром, оказывается, управляет страх. Вернее, — он напрягся, подбирая слова и докончил предложение почти по слогам, — страх делает высоким уровень терпимости цивилизованного общества. Терпимости, которая порождена — внимание, дамы-господа! — порождена — ха! — его величеством животным страхом.

Он повертел головой, любуясь реакцией Сергея и Ольги, и не найдя в их мимике безоговорочного согласия, перейдя на шепот, преложил:

— Хотите эксперимент?

Не дожидаясь ответа, Джокер приподнялся в кресле, с грациозной пластичностью, как фокусник или вор-карманник, мягко вытянул изогнутую руку и щелкнул по затылку сидящего перед Сергеем пассажира. Это было настолько неожиданно, что Сергей не успел правильным образом отреагировать. Впрочем, что следует делать, имея перед собой, в просвете двух кресел, гневное лицо человека, которому только что щелкнули по макушке, Сергей, разумеется, никогда не знал. Он скосил глаза на Джокера. Джокер полулежал с безмятежным видом дремлющего мирного гражданина: глаза закрыты, нижняя губа — признак глубокого сна — оттопырена. На веках классическая татуировка: «Не буди». От растерянности Сергей, отвечая на вопросительный, обезображенный яростью взгляд мужчины, просто пожал плечами. Это выглядело как издевательство совершившего хулиганскую выходку над униженной жертвой. Мол, ничего страшного, гражданин, так получилось (интонация Джокера). Кончилась немая сцена тем, что возмущение сменилось смятенной обиженностью и гражданин отвернулся. За всем этим удивленно наблюдала Ольга, которая, судя по вздернутым бровям, тоже была шокирована выходкой Джокера.

— Ну, вот, — прошептал Джокер, открывая глаза, — убедились? А если бы он не вытерпел? Конкретнее: если бы не струсил? Что тогда? Война? Мордобой? То-то же!.. Валерка знает, что говорит. Хотите еще раз? — он обозначил движение вперед. На этот раз Сергей непроизвольно схватил его за плечо. Джокер громко засмеялся: — Ладно, ладно, шучу! — И вдруг резко стряхнул с себя ладонь Сергея и перестал улыбаться: — А это, — обратился он к Ольге, кинув косой небрежный взгляд на свое плечо, — пример того, как даже робкие люди могут в критических ситуациях мобилизовываться. Наша с вами задача, мадам Одуванчик, вовремя ставить таких людей на место. А пока я, с вашего позволения, схожу в туалет.

Когда Джокер ушел, Сергей поймал на себе жалеющий взгляд Ольги. Это было неприятно. Он не знал, как себя вести. Ольга подала голос, прервав неуютную паузу:

— Не расстраивайтесь, Сергей!.. Будем считать, что нам с вами просто не повезло сегодня. — Слегка смутившись неоднозначности сказанного, пояснила: — Не повезло с соседством. Скоро прилетим. И забудем этого шутника.

Шутник, как будто услышав, быстро напомнил о себе: в хвосте самолета он громко оправдывался перед стюардессой. Суть претензий хозяйки салона заключалась в том, что она уличала Джокера в курении в туалетной комнате. Джокер, дурачась, приводил нелепые доводы, но когда стюардесса затребовала у него паспорт, пригрозив командиром корабля, стюардами и милицейским нарядом в аэропорту назначения, сник. Отдав паспорт, вернулся на место. Усаживаясь, крикнул вслед стюардессе: