Леонид Нетребо - Мидии не родят жемчуг

Богдан глубоко вздохнул:

— Больше, правда, не тронул, за что я ему благодарен. Только думаю, и думы эти весьма небеспочвенны, что через тот нокаут с тех пор я расти перестал. Почти. После войны сантиметров на несколько вытянулся, и все. Остальное в корень пошло. В смысле жизненной обстоятельности. После войны ФЗУ, детство, прямо скажем, несытное. Однако, по дачам или, там, по вагонам не лазал, и прочая, и прочая, как мои, так сказать, сверстники-современники из училища, — нет, ничем таким незаконным не промышлял. Иной раз веришь-нет? — по рынку иду, взгляд если упадет на кучу какого-нибудь фрукта, апорта какого-нибудь, — а продавец забалакался, отвернулся, бери не хочу, так я аж зажмуриваюсь и озираюсь кругом: нет ли кого рядом с сапогом кованным!.. Комплекс, Вася, комплекс. Последствие войны.

Богдан трагически замолчал.

— Да, кому война, а кому мать родна, — неопределенно отреагировал Василий.

Видимо фраза не вязалась с тем, что ожидал Богдан. А ожидал он, судя по всему, более определенного сочувствия. Возникла пауза. Наконец, кашлянув Богдан спросил:

— Вот, Вася, это ты к чему сказал? Я вот твою фразу — и так, и эдак прикладываю, — никуда не пришивается.

— Все пришивается. Побольше б таких комплексов. А если б — по языку какой-нибудь подковой?

— Эзоп ты, Вася, Эзоп. В крайности впадаешь: иногда, вроде, простой, а иногда — Эзоп. Даже я тебя не всегда понимаю.

— Сам ты Эзоп старый, — без всяких эмоций заключил Василий.

— Ты на возраст с отрицательной точки зрения не смотри, — опять предостерегающе выставил вперед палец Богдаг. — Старый конь борозды не портит!.. У старых коней еще поучиться нужно! — Богдан зевнул.

Переход на общие фразы обычно сулил скорое окончание беседы и отход ко сну.

Как зритель, я достаточно много узнал о моих героях. Кое-что они поведали мне лично. Это случалось, когда один из них временно отсутствовал в вагончике. В такие минуты мне доводилось видеть буквально раздавленного своей печалью Васю и почти серьезного Богдана. Оказавшись вместе, они переворачивались, по терминологии Богдана, до неузнаваемости. Богдан становился великовозрастным полугородским ерой, а Василий — бесстрастным деревенским детиной.

Однажды Богдан принес мертвого зайца с жуткими глазами, похожими на черные перламутровые пуговицы. Бросил тело у порога. Заговорил рассержено:

— На, обдирай сам. Вася, я больше петли ставить не буду. Сначала ставишь, как дурак. Потом придешь, а он живой, зараза! Нет чтобы головой влезть куда полагается, так все норовит то лапой пойматься, то всем туловищем. А начнешь душить — орет, как ребенок!.. Тьфу ты!

Вася послушно взял зайца и понес в тамбур, бурча под нос:

— Петлю надо ставить правильно, Апполон! — Вася, видимо, иногда использовал лексику Богдана. — Чтобы раз и навсегда. Все игрушки играешь, а кто-то мучается.

— Нет, все! — не слушал Богдан. — Завязал. А то еще в столовую принесешь от чистого сердца, а повара носы воротят: ты его сначала обдери, ты его то, ты его се!.. Ага! Фиг вам, сами тогда обдерем и без посторонней помощи употребим.

Уже ближе к полночи мы ели тушеную с картошкой зайчатину. Признаться, я за всю жизнь так и не понял вкус дичи. Предпочитаю что-нибудь попрозаичнее. Кролика, например.

Богдан, весь в коричневом соке от темного заячьего мяса, сетовал на отсутствие в тундре «какого-нибудь» захудалого гастрономишки и нахваливал Васин «шулюм». Он то и дело косил по сторонам, явно его мучили какие-то сомнения. Наконец он отложил ложку в сторону и виновато моргая пожаловался мне:

— Язва. На Севере обострилась. На «земле»-то я ее спиртом прижигал. Доставал медицинский чистячок — и вовнутрь. Помогало. А здесь вот, за неимением… Нет, иногда, конечно, в город гонца посылаем. Но быстро кончается, во-первых. Во-вторых, начальство не приветствует — трасса!..

Василий его ободряюще прервал:

— Да ладно, чего уж там, все свои, не стесняйся, язвенник. Прими нарезного.

Богдан проворно заскочил на кровать, которая, как всегда, служила ему стулом, умело прошел, как цирковой лилипут по батуту, к противоположной дужке и снял с полки початый флакон тройного одеколона. Изящно чиркнул большим пальцем по колпачку, который юлкой слетел с резьбы и упал в ловко подставленную ладошку фокусника. Быстро вылил содержимое в кружку. Изобразив на лице борьбу с брезгливостью и скороговоркой позавидовав нам, более здоровым людям, ухнул «тройник» молодецким залпом с запрокидом головы.