Марфа Московская - Ангел Серый

Скорей, чтобы заглушить их, надо выпить.

Что-то даже не звонит никто… Ах да, скелет телефона валяется в углу.

Надо рыб покормить… Что-то грустные они какие-то. Может, им водки туда налить? Щукин не пожалел полбутылки для рыбьего счастья. Должон быть и у рыб хоть когда-нибудь праздник!…

Включил телевизор и аккурат на эротику попал. Какой-то мускулистый китаец по первой программе е…т со страшной силой девицу с косичками, а девице лет тринадцать на вид, не больше! Совсем одурели…

Выключил.

И посетила Щукина идея какую-нибудь бабу подцепить. А то и поговорить не с кем, и вообще, сами понимаете. Вся жизнь прожита, можно сказать, под каблуком. Разве ж это жизнь?!… Все равно жены еще долго не будет… А тоска обуяла – сил нет. Надо выйти в люди. Есть одна блядская точка у рынка, кафешка вонючая. В былые дни обходил ее за версту, а сейчас, похоже, и податься-то больше некуда.

Побрызгался жениным дезодорантом прямо на пиджак, лицо умыл. Жених!

…Первая мысль, созревшая в мозгу, была стара, как мир. "Все бабы – суки."

…Бумажник со всем, что там было, уперли. Только паспорт оставили, скоты. Нестерпимо болела нога, где-то в бедре, и голова – не помнил, кто и как доволок его домой, пьяного, почти без сознания. Чтобы не валялся на тротуаре, как скотина. Ничего не помнил…

Четкими кадры воспоминаний были лишь до того момента, как Щукин присоседился к какой-то компании в кафе, налили по первой, по второй… Стерва молодая, крашеная, вилась вокруг, в табачном дыму. Подполковник сорил деньгами, шутил, вспоминал молодость и кидал косые глаза на пышный зад незнакомки. За женщин!… Еще пили. Потом, вроде, сговорились с бабой уйти. После этого – полная амнезия. Судя по всему, дали по голове и бросили где-то. Только дождь и боль. Очнулся уже у подъезда, весь мокрый. Дальше все смазано – вот два добрых духа, два тщедушных алкарика, из интеллигентов, тащат его дворами, руководствуясь пропиской. Дотащили. Заглянули в лицо: Ну ты как, мужик? Давай, ётить, воскресай! Дома есть кто? Есть. Жена… А, ну мы пошли тогда! – затушевались алкарики и свалили в темень. И даже ничего не попросили. Мир не без добрых духов – еще раз понял Щукин. Про злых старался не думать. Подлечусь – убью. Если лица вспомню…

Благо, хоть ключи от квартиры на цепочке – Машин подарок – в кармане брюк не нашли, а то бы уже и дом обчистили… Дополз, ввалился, захлопнул дверь и сутки проспал.

Кто-то звонит. Звонок тренькает настырно, бьет в голову колоколом. Соседка? Участковый? Зачем?… Пока соображал, пока допрыгал на одной ноге до двери и глянул в глазок, уже никого не было. Открыл дверь, прислушался… Не успел.

Поскакал обратно, держась за стенку, поскользнулся и грохнулся во весь рост в коридоре… В бедре что-то хрустнуло – отключился от нестерпимой боли, долго лежал, приходил в себя. Надо бы "скорую"… Дополз до телефона, тупо покрутил в руках обломки…

Какая сволочь сломала телефон?!

Вечером нестерпимо захотелось жрать и курить. Курево нашел, а жрать было нечего. И спиртное кончилось… Ползал час, слил из всех пустых бутылок, какие нашел в квартире, вожделенные капли, получилось грамм тридцать эликсира жизни. Для нормальной жизни – маловато будет… Но хоть что-то. Холодильник рыкнул белой пустой пастью, зато в шкафчиках затаились холстяные мешочки с крупами, Машины запасы. Однако безумно хотелось мясного, жареного…

Всю ночь не спал, маялся от голода и похмелья.

Утром тяжелый взгляд Щукина упал на аквариум. Рыбы плавали у самой поверхности и носы их были розоватыми, а глаза косыми.

Через двадцать минут обе уже пеклись на остатках масла.

На следующий день подполковник вытащил винтовку и стал караулить у открытой фрамуги. Он радовался – раз хочет есть, значит – не алкоголик! Это алкаши ничего не едят, живут святым духом… и сами в духов превращаются, а Щукинский организм бушует, как медведь в капкане… Ну, запил маленько, с кем не бывает. Вернется жена, будут деньги, будет жрачка, и все будет хорошо. А пока надо поддержать организм…

Приладился было в ворону на перилах, однако пуля лишь взъерошила той хохол на голове. Ворона, старая знакомая, подмигнула ему и неспешно спикировала вниз, в зону недосягаемости. Час ждал, пока не сообразил накидать крупы. Тут же голубь из ничего объявился, за ним другой, третий… Толкаясь глупыми башками, птицы увлеченно клевали подарок судьбы.

Вернулась ворона – есть-то хочется! – села повыше, с опаской, стала наблюдать, как из бестолковых голубиных клювов расточительно летят в разные стороны кусочки пищи, тут же подбираемые соседями. Стайные дуры! – думала ворона пренебрежительно. Уж у самой-то из клюва хрен что выпадет. Разум и одиночество? Стайность и тупость? С этими мыслями ворона удалилась, от греха подальше – заметила Щукина, затаившегося в глубине комнаты.