Огюстен Берроуз - Бегом с ножницами

Стресс вызвал на голове Хоуп сильнейший псориаз, что привело к невероятному количеству снежинок, то есть, попросту говоря, перхоти. Она часами сидела на диване в телевизионной комнате или в кухне, на стуле возле плиты, и читала полное собрание стихотворений Эмили Дикинсон, ни на минуту не переставая медленно и упорно чесаться. Казалось, она впала в состояние своеобразного транса. Пальцы оставляли ее голову лишь для того, чтобы быстро перевернуть страницу. Перхоть собиралась на плечах, а потом осыпалась дальше — по спине и груди. Выглядела Хоуп, словно актриса, решившая немного передохнуть во время съемок метели.

— Ну и мерзость, — в один прекрасный день не сдержалась Натали, которой потребовалось что-то достать из холодильника.

Хоуп не реагировала.

— Я сказала, ну и мерзость, когда ты сидишь здесь вот так и чешешься. Черт возьми, ты давно смотрела на себя в зеркало? — не унималась Натали, размахивая в воздухе куском ветчины.

Хоуп лишь молча перевернула очередную страницу. Натали откусила ветчину. Подошла к плите, поближе к тому месту, где сидела Хоуп.

— Очнись! — возгласила она. — Ты как псина, которая расчесывает себя до крови.

Хоуп не отвечала.

Натали взглянула на меня и выразительно закатила глаза. Я как раз вошел в кухню, чтобы налить воды, и стоял, прислонившись к раковине.

— Хоуп — дура ненормальная, — заявила Натали, в последний раз откусив ветчину. Шкурку она бросила на колени сестре, и та попала как раз на середину книги.

— Черт подери, ну и сучка же ты! — взорвалась наконец Хоуп. Схватила ветчинную шкурку и швырнула ее через всю кухню, в сторону висящего на стене телефона, но немного промахнулась. Шкурка упала в прихожей, как раз под висящими на вешалке пальто.

Натали рассмеялась:

— О, наша чопорная мисс Хоуп умеет сердиться, — начала дразнить она. — Злючка, злючка, злючка!

Хоуп глубоко вдохнула, потом выдохнула, вытерла книгу полой рубашки и начала мурлыкать «Невероятную мечту».

— Так, значит, ты просто меня игнорируешь, — продолжала наступление Натали. С этими словами она наклонилась и начала яростно, двумя руками, скрести сестре голову. В воздух тут же поднялось целое облако белых частичек сухой кожи.

— М-мм, — словно кошка, замурлыкала Хоуп. — А это очень даже приятно.

Натали моментально прекратила.

— Ты просто ничтожество.

Она сердито топнула и снова подошла к холодильнику. Открыв дверцу, вынула кусок сыра, красивый и блестящий. Натали укусила его, тут же сморщилась и плюнула себе в руку.

— Тьфу ты, черт, в этом доме совсем нечего есть.

— Агнес пошла в магазин, — успокоил я.

— Когда?

— Точно не знаю. С час тому назад или больше. Я уже потерял счет времени.

Натали подошла к мусорному ведру возле раковины, где стоял я. Бросила сыр в помойку и в этот момент обратила внимание на мою голову.

— Что ты сделал с волосами?

Я пожал плечами.

— Это полуперманент. Распрямится после того, как вымоешь десять раз.

От скуки я покрасился в каштановый цвет краской, на которой было написано «Только для мужчин». Мне казалось, что с такой прической я выгляжу в точности, как бесшабашный молодой телекорреспондент.

— Похоже на парик, — заключила Натали.

— Да, немножко неестественно, — согласился я, ставя стакан в раковину.

Хоуп оторвала взгляд от книги.

— Мне нравится, — коротко заметила она.

— Тебя никто не спрашивает, снегурочка.

— Пошла к черту, — огрызнулась Хоуп.

Натали длинно, грубо и грязно выругалась.

Хоуп резко захлопнула книгу.

— Натали, у тебя такая ужасная речь. Что с тобой происходит, а? Днями напролет ноешь, что хочешь поступить в колледж Смит, а сама двух слов не можешь сказать без ругани.

— Ты права, Хоуп. Я действительно просто грубая матерная шлюха. Твоя младшая сестра — сучка.

— Хватит, — остановила ее Хоуп.

— Иди в задницу. — Натали показала сестре фигу и повернулась ко мне: — Пойдем в «Макдоналдс». Возьмем макнаггетсы.

— О, и мне! — вкрадчиво попросила Хоуп.

Натали мрачно фыркнула.

— Тебе мы принесем мертвую белку — если, конечно, увидим хоть одну на обочине.

— Честно говоря, я вовсе не люблю макнаггетсы, — призналась Натали. — Покупаю их просто из-за острого горчичного соуса. — Она засунула пальцы в рот и облизала их, причмокивая.

Мы сидели в «Макдоналдсе» за красным пластиковым столом. Нам пришлось обшарить и диван, и карманы собственной грязной одежды, чтобы наскрести каких-то жалких четыре доллара. Неужели можно пасть еще ниже?