Иван Шевцов - Любовь и ненависть

Утром следующего дня Струнов и Ясенев сидели в большом квадратном кабинете начальника Московского уголовного розыска, глубоко погруженные в мягкие старинные кожаные кресла. Здесь вся мебель была хоть и древней, старомодной, но добротной, основательной, прочной, не знающей износа, и как-то не очень гармонировала с хозяином этого кабинета, хотя и седеющим, но очень моложавым, веселым, приветливым полковником с мягкими манерами и доверчивыми глазами, что никак не вязалось с его профессией и должностью. Струнов доложил ход дела по расследованию убийства гражданки Суровцевой С. П. Полковник не перебивал ни вопросами, ни замечаниями: сидел, облокотясь на большой, массивный стол, и серые глаза его смотрели на собеседника умно и красиво щурились. Когда Струнов закончил сообщение, полковник, поглаживая свой синий бритый подбородок и подняв правую бровь, сказал:

— Итак, подытожим: что мы имеем на сегодня, что нам достоверно известно? Убита гражданка Суровцева. Убийца — опытный по части «мокрых» дел. Убийство не случайное, а явно преднамеренное: удар нанесен точно в сердце заранее приготовленным оружием. И это все. Мало, ничтожно мало. — В голосе его прозвучала досада и скрытый упрек. Струнов посчитал себя незаслуженно уязвленным, застенчивая улыбка скользнула по его лицу, быстро заговорил, сверкая ровными зубами:

— Но, товарищ полковник, у нас есть Игорь Иванов. И я полагаю, на данном этапе нам нужно на нем Сосредоточить главное внимание.

— Пока нет других претендентов, — желчно, покашливая, заметил полковник. — Я вижу, Юрий Анатольевич, вы склонны думать, что это дело рук Иванова? Так я вас понял?

— На данном этапе — да, — негромко, но твердо ответил Струнов.

— А вы, товарищ Ясенев? — Задорные глаза полковника впились теперь в Андрея, который испытывал в эти минуты странное чувство неуверенности и путаницы. В голове его стоял неприятный гул. За прошедшую ночь он многое передумал, взвешивал каждый факт, каждый жест, фразу Иванова. И ему была неприятна та поспешность, с которой его товарищ делал, хотя бы даже для себя, выводы и заключения.

— Насчет причастности Иванова к убийству, — глухо, с расстановкой начал Ясенев, — у меня серьезные сомнения. Я, разумеется, категорически не исключаю Иванова, но пока что не верю. Думаю, что нам нужно всерьез отнестись к версии о неизвестных нам двоих, с которыми намеревалась расквитаться Суровцева.

Ответ Андрея задел Струнова. Он навалился всем корпусом на спинку кресла, слегка улыбнулся, и в улыбке его Андрей заметил легкую иронию.

— Двое неизвестных — это миф, сочиненный или самим Ивановым, или Суровцевой, — веско сказал Струнов. — Убийство произошло на квартире. Должны быть следы. Какая бы предосторожность ни принималась убийцей, следы крови останутся. Надо обследовать квартиры, где бывала Суровцева. — Он картинно выпрямился, думая, что сказал нечто веское и убедительное.

— Хорошо, — раздался ясный голос полковника. — Но давайте оттолкнемся от версии о двух неизвестных. Допустим, что Суровцева сказала Иванову правду. Она хотела убить того, кто отравил ей жизнь. Попыталась. Но противник оказался сильней. Он убил ее.

— Нет, товарищ полковник, — Струнов замотал головой в знак несогласия. — Это убийство обдумано заранее. Было приготовлено специальное шило. И потом — точно рассчитанный удар в сердце. Расчлененный труп, чтоб замести следы. Наивная версия с какими-то двумя злодеями, чтоб отвлечь внимание…

— Вы все-таки опять возвращаетесь к Иванову, — перебил полковник. — А вы отвлекитесь от него на время. Иванов показал, что Суровцева принимала наркотики. Экспертиза подтвердила это. Важный в деле факт, очень даже важный. Давайте попытаемся установить, кто дал ей наркотик. Это же не аспирин, не гашиш и не морфий. Верно? Наркотик, который доставлен к нам из-за рубежа. Последняя наша встреча с наркотиком состоялась совсем недавно, в прошлом месяце. Привез его мистер Дэйви. Где гарантия, что мы у него изъяли все, до последней понюшки? Какую-то часть наркотика он успел продать. В конце концов мог подарить. Кому? Давайте искать ответ.

Полковник говорил с увлечением, ставя, по своему обыкновению, вопросы, требующие разрешения. Задержал на Струнове глубокий взгляд.

— Тому, кто его пригласил в гости. Так сказать, подарочек хозяину, — подсказал Струнов.

— Вы думаете, Инофатьеву? Едва ли. — Полковник поморщился и уперся ладонями в край стола, точно хотел сдвинуть его с места. — Зачем ему? Он, насколько мне известно, не наркоман. Нет, вы думайте, думайте и ищите — кому?