Иван Шевцов - Любовь и ненависть

Он кивнул ей покровительственно и благосклонно и отвернулся.

Все получилось не так, как хотелось, и Ясенев, быть может, из излишней щепетильности готов был взять всю вину на себя. Ну в самом деле, не делить же ему ответственность за провал операции с лейтенантом Гогатишвили. Ведь он, Ясенев, старший, он сотрудник управления, а Гогатишвили работает в отделении милиции. Он, Ясенев, в конце концов обязан был проинструктировать лейтенанта, как действовать в случае… Но ведь всех случаев не предусмотришь, сотню различных вариантов заранее не продумаешь. И кто мог предположить, что все так обернется? Собственно, операция еще не закончена, и, пожалуй, преждевременно говорить о провале, но Ясенев по старой привычке настраивает себя на худшее.

Предполагалось, что Игорь Иванов торгует гашишем. Гогатишвили был уверен, что именно так оно и есть, и поэтому выслеживал Иванова и строил все свои расчеты на этой посылке: надеялся схватить Иванова с поличным в момент распространения наркотиков, заручиться вескими, неопровержимыми уликами. А вышло все наоборот: Иванов был схвачен в роли заурядного потребителя гашиша, жалкого наркомана, с превеликим трудом раздобывшего за пятерку несколько башей. «Цветочница» возникла вдруг, до этого случая о ней милиция ничего не знала. Гогатишвили опасался, что «цветочница» видела, как задержали клиента, и, конечно, могла улизнуть, поэтому он решил задержать и ее. Это был опрометчивый, необдуманный шаг молодого работника уголовного розыска. «Цветочницу» надо бы пока не трогать, установить за ней наблюдение, собрать веские улики. Задержать Иванова, по мнению Ясенева, Гогатишвили поспешил. Задержали, а что из этого толку?

— Как свидетеля! — оправдывался Георгий Багратович. — Иванов покупал гашиш у «цветочницы»? Покупал. Он может подтвердить это в суде? Может.

— Это еще вопрос, как поведет себя Иванов на следствии. Орешек не из легких, я с ним знаком, — с досадой говорил Ясенев. — Потом одного свидетеля совсем недостаточно для суда. Судьи потребуют более веских доказательств.

— Зачем одного? — горячился Гогатишвили. — Есть еще свидетель — тоже у нее покупал. Старик один. Ну не совсем старик — пожилой человек. И его задержали.

В словах младшего товарища Ясенев видел попытку оправдать свою оплошность. «Цветочницу» он допрашивал в присутствии Гогатишвили. Как и следовало ожидать, она с возмущением отметала предъявляемые ей обвинения. Обыск, произведенный на ее квартире, никаких улик не дал. Опытная преступница, она не хранила дома опасный товар. Прикинувшись невинно оскорбленной, она с деревянным упрямством твердила, что никакого гашиша знать не знает и вообще впервые слышит про этих «котиков». Она продавала только цветы. И если частная продажа цветов — преступление, она готова нести наказание. Мол, пожалуйста, за дело, по закону не грех и пострадать. Что же касается этих ваших наркотиков, то уж извините, ошиблись адресом. Ссылка на задержанных свидетелей, купивших у нее гашиш, совсем не смутила "цветочницу".

— Это ваши люди, они что угодно могут наговорить, — невозмутимо отвечала она.

Ей показали фотографии: Игорь Иванов покупает у нее цветы. Это один кадр. Второй кадр — Иванов достает из-под будки телефона-автомата гашиш. Она только усмехнулась:

— Ну и что тут такого? Ну, это я, действительно, я, продаю молодому человеку цветы. Я и не отрицаю. И карточка хорошая получилась. Нельзя ли для меня сделать? Я вам заплачу. — По поводу другого фотокадра заметила, хмыхнув носом: — Чего он там нагнулся — не знаю. Может, шнурок завязывает на ботинке. Мне какое дело. Меня это не касается.

Тут Гогатишвили убедился, что дал маху, и по просьбе Ясенева тотчас же помчался добывать дополнительные материалы о "цветочнице".

— Попытайся выяснить, не была ли она связана с Симоняном, — напутствовал его Ясенев.

Симоняна-Апресяна арестовали в одном крупном городе — республиканской столице, поймали на этот раз, что называется, с поличным, следствие по его делу было закончено, и вот-вот должен состояться суд в Москве, поскольку задержали его работники Московского уголовного розыска. Ясенев где-то в глубине души питал еще надежду, что удастся размотать преступный клубок «цветочницы», — а в том, что она продает гашиш, ни у него, ни у Гогатишвили не было сомнений. Но, как это часто бывает, преступник известен, знаешь его в лицо, а явных улик, которые можно предъявить суду, не имеешь…