Иван Шевцов - Любовь и ненависть

Знаю, что со мной многие не согласны, но я непоколебим в своем убеждении о первостепенном значении чистоты человеческого тела, то есть кожи, для здоровья всего организма. Кожа предохраняет организм от проникновения в него вирусов, как возбудителей различного рода заболеваний. Об этом хорошо знали люди в глубокой древности. В четвертом веке нашей эры в Риме было около девятисот бань и чуть ли не полторы тысячи водных бассейнов. А русская баня — не она ли была в старые времена источником здоровья? Установлено, что в тех селах и деревнях, где почти в каждой семье имелась своя собственная баня, люди не знали болезней, связанных с инфекцией. Между прочим, баня не только была источником чистоты. Русская баня с «легким» паром, с веничком заменяла людям своего рода массаж, разгоняла кровь, то есть в какой-то степени делала то, что делает аппарат вакуумтерапии.

Сейчас трудно сказать, с чего началась болезнь у Захваткиной, и я не исключаю, что первоначально была экзема. Но я понимаю, отдаю себе полный отчет в том, что взял на себя трудную задачу и рискованную. Рискованную не для больной, а для меня, потому что в случае неуспеха противники вакуумтерапии не преминут воспользоваться против меня еще одним фактом. Врач не может рисковать здоровьем и жизнью больного, за исключением особых, крайних случаев. Но рисковать своей карьерой в интересах больного не только может, но и должен.

Операцию, длившуюся более трех часов, Захваткина перенесла мужественно. Эта седая, костлявая женщина с впалыми спокойными глазами довольно натерпелась в своей нелегкой жизни, терпение вошло в ее характер. Говорит, что вначале, когда я удалял пораженную ткань, разумеется при анестезии, она ничего не чувствовала, а только уж потом, под конец, "немножко было больно", — это когда я обрабатывал рану вакуумаппаратом. Сделал пересадку кожи, наложил бинты. Захваткину поместили в палату. Теперь нужно было ждать. На другой день после операции Захваткина чувствовала себя удовлетворительно. Вечером у нас было партийное собрание, очень непродолжительное: коммунистов ознакомили с одним документом ЦК.

После собрания я зашел в десятую палату. Захваткина дремала, и я не стал ее беспокоить. Оделся и направился было домой. В вестибюле столкнулся с Диной Шахмагоновой, которая тоже выходила из клиники. Она была одета в демисезонное пальто светло-зеленого цвета с черным каракулевым воротником, как всегда, элегантна и обворожительна.

— Вы сегодня задержались в клинике? Почему? — удивился я.

— Да так, домой не хочется идти, — с каким-то загадочным намеком ответила Дина и метнула на меня такой взгляд, который требовал с моей стороны нового вопроса.

— Что-нибудь случилось, Дина Михайловна?

— Маленькое происшествие, — ответила она и рассмеялась с доверчивой игривостью ребенка. Черт возьми, она умеет перевоплощаться как-то уж очень естественно, без очевидной нарочитости! — Сегодня мне исполнилось ровно, — продолжала она, вдруг погасив улыбку, — нет, не скажу, уж пора умалчивать о возрасте.

— В таком случае я от души поздравляю вас и очень сожалею, что не сделал это раньше, скажем утром, одним из первых, — заговорил я, пожимая ее крепкую горячую руку.

— Спасибо, Василий Алексеевич. Вы и так поздравляете меня не одним из первых, а первым и единственным. Родители мои забыли поздравить, сослуживцы не знают, когда я родилась, а друзья не помнят. Обидно. У меня даже было желание пойти одной в театр или в ресторан и отметить. К сожалению, для женщины такие варианты исключены.

— Что ж, я вполне одобряю ваше желание и рад буду составить компанию в качестве первого и единственного гостя на вашем семейном торжестве. В театр мы опоздали, а в ресторан как раз успеем. И отметим день вашего рождения хорошим ужином.

Вот таким образом мы оказались с Диной Шахмагоновой в ресторане «Будапешт». Правда, прежде чем попасть в него, нам пришлось прочесть на дверях пяти других ресторанов огорчительные слова: "Мест нет", хотя день был обычный, будничный. Вообще попасть в Москве в ресторан вечером, да еще в субботние и праздничные дни, дело, как говорят, весьма проблематичное.

Мы заняли маленький двухместный столик за барьером у стенки, заказали не устриц, нет: на закуску ветчину с хренком, семгу с лимоном, а на второе шампиньоны в сметане. Пили шампанское, болтали на самые отвлеченные, нейтральные темы, преднамеренно избегая касаться нашей клиники. Правда, еще в пути Дина сообщила подлинную причину своей задержки в клинике после работы: ее беспокоила Захваткина, самочувствие которой было ниже удовлетворительного. Больная жаловалась на нестерпимые боли всей ноги, которая, по ее словам, "огнем горит". К вечеру у нее поднялась температура до тридцати восьми градусов, больная стонала и говорила, что она уже не вернется домой, здесь и умрет. Перед самым концом партийного собрания Захваткина уснула, и тогда Дина решила уходить домой и, конечно, случайно встретилась со мной в вестибюле. Случайно или нет, но я был рад этой встрече: мне приятно было отметить хотя бы ужином ее день рождения и доставить ей радость.