Арон Тамаши: Бомба

Или строил сулящие достаток планы.

Но день ото дня речи его шли на убыль, словно луна.

К Новому году он иссяк.

Он уже больше не ходил в поисках столярной работы, не надеялся пристроиться куда-нибудь на фабрику да и вообще найти постоянное место. Теперь он ходил только в богатые кварталы, предлагал перетаскать дрова или убрать снег. Зарабатывал иногда лей двадцать, иногда ничего.

Просить милостыню он не хотел.

Дети все-таки.

Но и умирать с голоду не хотел.

Да и разговаривать, за весь декабрь он не произнес ни слова.

Бродил по богатым улицам, туда-суда; то топтался на месте, то садился посидеть, мерз, голодая, обрастал щетиной, снашивал последние лохмотья, таял на глазах.

В мозгу у него стучало.

Сердце стучало.

Он вынашивал революцию, чей гул порой уже различал в грядущем.

Вынашивал, а сам все ходил в богатые кварталы.

В январе.

В феврале.

У него появились некоторые соображения о людях, домах, дворах и банках. Слова тоже нашлись, но поначалу он повторял лишь одно:

— Обманщики!

Жена его слегла. Дети тоже не вылезали из кровати от холода и недоедания.

Четырехмесячный младенец умер. Даром никто не хотел его хоронить. Ни церковь, ни город. Наконец на четвертый день в счет будущей работы похоронил столяр, сострадательный хозяин дома.

Бодё с благодарностью отработал неделю.

Потом он тоже слег.

И убедился, что лежать сравнительно выгоднее, чем бегать в поисках работы: меньше мерзнешь и есть не так часто хочется. Два дня он пролежал, но потом заботы все-таки выгнали его из постели.

Опять он отправился в богатые кварталы.

И встретил там бывшего складского рабочего, с которым они вместе перетаскали в январе три сажени дров быковатому владельцу ломбарда. У того вид был веселее, чем пристало безработному. Он даже и работы не искал, просто прогуливался. На расспросы Бодё рассказал, что применительно к обстоятельствам живет сносно, потому как получает пособие по безработице сразу в двух местах. Одно — продуктами, дровами и одеждой — от Женского католического союза, а другое — деньгами — от городской управы. Без протекции, конечно, не обойтись, особенно в последнем месте. Впрочем, он тут же стал уговаривать Бодё последовать его примеру, в ходатаи же, не задумываясь, предложил себя.

И они отправились.

Сначала пошли в Женский католический союз, ибо, к счастью, Бодё тоже был католиком. Кладовщик научил его, что здороваться нужно «Слава Иисусу Христу», а потом говорить, что он человек очень религиозный, много молится и часто исповедуется и что с паркетной фабрики ему пришлось уйти из-за козней безбожников коммунистов. До этих признаний дело, однако, не дошло, потому что, выясняя семейное положение Бодё, узнали, что он живет с женщиной без церковного брака и имеет от нее троих незаконных детей.

На него посмотрели как на прокаженного.

И сказали, что такому человеку помогать не могут.

Бодё было очень стыдно.

Другие церкви тоже имели свои благотворительные общества.

Униаты.

Лютеране.

Иудеи.

Складской доброжелатель размышлял, как бы подделать бумагу, которую выдавало общество. Бодё, однако, об этом и слышать не хотел и все твердил, что обманывать благодетелей великий грех и что каждый может творить добро, как ему больше нравится.

Тогда они пошли в городскую управу, но и здесь им не повезло, потому что обнаружилась какая-то путаница с пропиской Бодё.

— Все у тебя наперекосяк, — сказал ему осчастливленный пособием кладовщик и с легким сожалением протянул руку.

Бодё шел домой и клял господа бога.

Потом клял рабочих, чьи мозги нищета будет иссушать до тех пор, пока они не переиначат существующий общественный порядок.

Клял рабочих за то, что они не организованы.

И себя клял за то, что он тоже не организован.

А еще тех, которые организованы:

Продажных политиков.

Лживое правительство.

Миллионы воров.

Торгашей.

Попов.

Если раньше он был усерден в работе, то теперь стал столь же усердным бунтарем. Если раньше он был тихим человеком, то теперь превратился в свирепого волка. Если раньше он был богобоязнен, то теперь сам черт ему был не брат.

А все из-за нищеты.

В чьем чреве лежали полумертвые его дети.

Четырнадцатого марта, в пятницу.

В субботу утром Воронью улицу обошли представители рабочих. Распространяли листовки и на словах тоже призывали всех принять участие в безмолвной демонстрации, которую партия организует ради безработных.