Исабель Альенде - Ева Луна

В какой-то момент вождь, внимательно наблюдавший за моими манипуляциями, вышел из хижины, а затем вернулся с горстью листьев и глиняной миской в руках. Он сел на корточки рядом со мной и стал терпеливо жевать принесенные листья. По мере того как они превращались в кашицу, его губы и зубы окрашивались в черный цвет. Он выплюнул пережеванное пюре в кусок тряпки, отжал ее и слил на дно миски немного маслянистой жидкости, похожей на кровь какого-то растения. После этого он молча передал миску мне; я добавила несколько капель красителя в образец готового к работе теста, и полученный результат не мог меня не порадовать: высыхая, растительный краситель давал почти тот же цвет, что требовался для имитации гранаты; кроме того, судя по всему, сок растения, смешанный со слюной, не оказывал никакого воздействия на замечательные свойства Универсального Материала.

Ближе к ночи в лагерь вернулись уходившие на задание партизаны, мы все вместе разделили с индейцами скромный ужин, состоявший из кукурузных лепешек и печеной рыбы, и бойцы стали укладываться спать в выделенной им хижине на краю деревни. Сельва погрузилась в темноту, и в ней вдруг стало тихо, как в церкви: притихли птицы и животные, и даже индейцы в ту ночь старались говорить шепотом. Я осталась сидеть у догорающего костра, и вскоре ко мне присоединился Рольф Карле: он присел на землю рядом со мной и, заметив, что я уткнулась лицом в колени, спросил:

— Что с тобой?

— Мне страшно.

— Чего ты боишься?

— Всего: звуков, темноты, злых духов, змей и хищников, солдат, боюсь того, что должно случиться в субботу, боюсь, что нас всех убьют…

— Я тоже очень боюсь, но я не променял бы это задание ни на что другое.

Я взяла его за руку, и он крепко сжал мою ладонь; я почувствовала кожей его тепло, и у меня вновь возникло ощущение, будто я знаю его тысячу лет.

— Ну мы с тобой и парочка — дураки, да и только! — попыталась я перевести свой страх в шутку.

— Расскажи лучше сказку, может, мы сумеем отвлечься, — попросил Рольф Карле.

— Что же тебе такого рассказать?

— Все что хочешь. Пусть это будет история, которую ты еще никому не рассказывала. Придумай ее для меня.

Жила-была женщина, которая умела рассказывать сказки. Этим она и зарабатывала себе на жизнь. Она ходила по городам и деревням и предлагала свой товар: рассказы о приключениях, страшные сказки, ужастики или истории про роскошную жизнь, и все по очень разумной цене. Жарким летним днем, когда солнце было в зените, она стояла на площади и вдруг увидела, что к ней направляется незнакомый мужчина, худой, весь высохший, но гордый и твердый, как стальной клинок. Он шел с оружием в руках, страшно усталый, покрытый пылью дальних стран, и, когда он остановился перед женщиной, та почувствовала исходивший от него запах печали и уныния. Она сразу же поняла, что этот мужчина вернулся с войны. Одиночество и насилие вонзили в его сердце стальные когти, и он утратил способность любить хоть кого-нибудь, даже себя самого. Это ты — та, которая рассказывает сказки? — спросил незнакомец. Да, к вашим услугам, ответила она. Мужчина вынул из кошелька пять золотых монет и вложил ей в руку. Я хочу купить у тебя прошлое, потому что мое собственное насквозь пропитано кровью и стонами, не могу я жить с ним дальше. Сам же я побывал во многих битвах и в одном бою вдруг понял, что забыл о себе все: я не помню даже имени своей матери, сказал он. Она не смогла отказаться, испугавшись, что незнакомец рухнет прямо перед ней на мощеную площадь и превратится в горстку дорожной пыли, как в конце концов происходит со всеми, у кого не остается хороших воспоминаний. Она жестом показала, чтобы он сел рядом с ней, и, увидев его лицо вблизи, почувствовала жалость к этому человеку. Ей вдруг захотелось обнять и утешить его. Она начала говорить. Весь день и всю ночь она выстраивала для этого воина хорошее прошлое; это оказалось нелегкой задачей, потому что нужно было учесть и его богатый жизненный опыт, и ту страсть, которую он, сам того не зная, зажег в душе рассказчицы. Сказка получилась очень долгой, потому что она хотела создать ему историю жизни, похожую на настоящий роман. Ей пришлось придумывать все заново — от рождения главного героя до дня их встречи; она создала ему сны, мечты, стремления и тайны, придумала жизнь его родителей и братьев; даже история и география тех стран, где он родился и где побывал, были созданы ею заново. Наконец стало светать, и она почувствовала, что с первыми лучами солнца запах тоски, окутывавший их все это время, начинает рассеиваться. Женщина вздохнула, закрыла глаза и вдруг ощутила, что ее душа опустела и очистилась, став похожей на незапятнанную душу новорожденного младенца; она поняла, что, стремясь утешить своего собеседника, отдала ему собственную память и у нее не осталось ничего своего, теперь она сама принадлежала ему. Их прошлое, две прожитые жизни, перемешалось и сплелось в одно целое. Она вычерпала свою собственную скажу до самого дна, и у нее не осталось слов, правда и говорить ей уже не хотелось: ее мысли, душа и тело погрузились в величайшее блаженство, она растворилась в воссозданном ею человеке, став частью его жизни и придуманной ею самой сказки…