— Я полагаю, ребенок будет жить здесь?
— Да. Я приглашу няньку. Переделаю твою прежнюю комнату…
У нее сжимается горло, она с трудом выговаривает:
— Ладно… Раз все…
Она не заканчивает. На глазах у нее слезы. Я снимаю трубку и вызываю бульвар Распай. Долго слушаю гудки и уже хочу положить трубку, когда раздается голос Натали.
— Ты спала?
— Нет… Ну как?
— Мы все здесь…
— Отец тоже?
— Да…
— И Хильда?
— Я торопился сообщить тебе, что все согласны…
— Даже Жанна?
— Да, и Жанна тоже.
— Скажи им, что я рада… Скажи Хильде, что я хотела бы повидать ее прежде, чем лягу…
Они ушли все вместе. Я поцеловал Жанну в обе щеки, шепнул ей на ухо:
— Прости меня… Я должен был это сделать…
— Может быть, ты и прав…
Они втроем вошли в кабину лифта.
Немного позже я все рассказал мадам Даван, она очень взволнована.
Между нами ничего не происходит. И уже никогда ничего не произойдет, зато в доме появится ребенок.
Пэт умерла в сочельник. Болезнь развивалась слишком быстро, и операция дала лишь недолгую отсрочку. По мнению доктора Фейнштейна и профессора Пендертона, для нее это было лучше.
Я не полетел в Нью-Йорк на похороны, хотя уже почти поборол себя и едва не сел в самолет. Думаю, мне еще рано знакомиться с моей невесткой, Бобом, его братом и сестрой.
Они сообщили мне о смерти Пэт через Эдди. Он пошлет цветы от моего имени. Элен и ее старший сын, кажется, справляются, оба много работают.
Я написал им и пригласил их во Францию на будущее лето.
Но лето еще далеко, а рождество я провожу в одиночестве. Жак и Хильда поженились в ноябре и поехали к Жан-Люку в Межёв. Я не выезжаю из Парижа. Не выхожу из дома. Хотел бы пригласить Кандиля пообедать со мной, но не решаюсь. Довольствуюсь тем, что подолгу говорю с Довилем.
Картье передаст все мои подарки, которые я выбирал целых два часа. Как и в прошлые годы, я не забыл служащих. Эмиль, мой шофер, получил великолепную пенковую трубку. Он объяснил мне, что будет курить ее только дома, вечером, потому что пенковую трубку не следует курить на воздухе.
Повар получил серебряный портсигар, его жена — золотые часики.
Уборщицам и всем служащим банка я подарил конверты с деньгами.
Вечером, сидя в своем кабинете, я впервые чувствую себя одиноким. Читать мне не хочется. Само собой разумеется, рождественской елки в доме нет. Я не ем ни индейки, ни гусиной печенки. Наконец направляюсь в спальню. Мадам Даван встает.
— Почему бы вам не посидеть со мной?
Она не без колебаний опускается в одно из кожаных кресел, я сажусь в другое. Может быть, желая придать себе уверенности, я зажигаю сигару.
Мы болтаем. Потом часы бьют двенадцать раз, и мы, замерев, молча смотрим друг на друга.
Нянька — швейцарка, окончила одну из лучших школ в Валэ и носит форму этой школы: блузу в узкую белую и голубую полоску и очень кокетливый чепчик.
Натали была права: она родила мальчика. Доктор Жориссан тоже был прав, потому что роды прошли без малейших осложнений.
По совету Террана она вернулась на бульвар Распай, поскольку полиция могла для вида начать расследование.
Я провел довольно веселые минуты на площади Лувра, в мэрии 1-го округа, но не хотел бы пережить их снова. Я постарался запомнить все инструкции Террана, который не очень-то меня обнадеживал.
— Во всяком случае, они не могут забрать у тебя ребенка и поместить его в воспитательный дом… Они могут не признать тебя отцом и потребовать, чтобы ты усыновил ребенка, больше тебе ничто не угрожает.
Я направляюсь в Отдел записи гражданского состояния. Какая-то старая дама в сопровождении двух более молодых женщин, наверное дочерей, пришла заявить о смерти мужа. Служащий мэрии не торопясь снимает копию со свидетельства, выданного врачом. Старая дама сморкается, вытирает глаза.
Светит солнце, распускаются почки, и деревья словно окутаны бледно-зеленым маревом.
— Слушаю вас, мосье, — говорит мне служащий, когда три дамы направляются к двери.
Я подаю ему свою визитную карточку, деловую карточку, на которой обозначен мой адрес и мое звание. В его взгляде сразу же появляется любопытство.
— Вы хотите сделать какое-нибудь заявление?
— Да.
— О смерти?
— О рождении…
— У вас есть удостоверение врача?
— Роды произошли без врача…
Он смотрит на меня еще внимательнее, с удивлением.
— Но с акушеркой?
— У меня нет никакого удостоверения.
— Кто отец ребенка?
Читать дальше