Элис Хоффман - Речной король

В этот редкостный прекрасный день, когда мужчины пораньше ускользали с работы, чтобы заняться с женами любовью, когда собаки убегали далеко в поля, гоняясь за куропатками и гавкая от радости, Эйб шел вдоль реки. Как бы он хотел, чтобы дед до сих пор жил на семнадцатом шоссе, чтобы старик был рядом и мог дать ему совет. Он подумал о сне, который видел, о серебряной реке из стекла. Он перебрал уже все, что способно разбиться: замок, окно, сердце. И догадался, только приехав домой, к концу дня, когда небо начало темнеть, несмотря на теплую погоду. Он оставил машину на подъездной дорожке, слишком усталый, голодный и раздраженный, чтобы размышлять над загадками, и тут вдруг понял, о чем был его сон. Это была истина, которая всегда прозрачна, как вода, пока ее не разрушат. Разбей истину, и все, что останется, — ложь.

У людей в Хаддане долгая память, но обычно они прощают проступки. Кто же из них сам не совершал ошибок? Кто ни разу не выходил за рамки здравого смысла? Рита Имон, которая держала балетную школу и была благонравной прихожанкой церкви Святой Агаты, так напилась в «Жернове» на прошлый Новый год, что танцевала на стойке бара, сорвав с себя блузку, но никто после этого не смотрел на нее косо. Список правонарушений Тедди Хамфри занимал собой целый лист, начиная с несчастного случая, когда он на тренировке по стрельбе из лука, еще в средней школе, угодил в учителя, и заканчивая тем, что нарочно въехал на своем джипе в «хонду-аккорд» соседа Расселла Картера, узнав, что тот встречается с его бывшей женой.

Те, кто называл юных Джоуи с Эйбом головорезами, с удовольствием отмечали, какими достойными гражданами они сделались. Почти все помнили те времена, когда мальчишки заказали в аптеке лимонад с жареной картошкой, не имея ни гроша в кармане, а потом выскочили за дверь, почти уверенные, что Пит Байерс погонится за ними с топором, который, по слухам, он держал рядом с кассой на случай пожара. Вместо того Пит просто дождался, пока они сами осознают свою ошибку. Как-то утром Эйб зашел к нему по дороге в школу и уплатил их долг. Спустя несколько лет Джоуи сознался, что сделал то же самое, и они шутили между собой, что теперь Пит Байерс должен им денег, включая накопившиеся за двадцать с лишним лет проценты.

Во второй день жары Эйб размышлял над тем, с каким изяществом Пит разрешил сложную ситуацию; он как раз подъезжал к аптеке, куда частенько заходил в память о старых временах и просто, чтобы пообедать. В аптеке сидели за столиком над чаем и ячменными лепешками Луиза Джереми и Шарлотта Эванс из клуба садоводов. Женщины помахали Эйбу, когда увидели его. Они обе обычно добивались то одного, то другого для своего обожаемого клуба, который собирался каждую пятницу в городской ратуше, и Эйб помогал им, чем мог. Совесть особенно мучила его всякий раз, когда он встречал миссис Эванс, из дома которой они с Джоуи однажды украли триста долларов, обнаруженные под кухонной раковиной в жестяной коробке. Об этом ограблении так и не узнала полиция, о нем ни разу не написала «Трибьюн», и позже до Эйба дошло, что эти деньги были тайной заначкой миссис Эванс от мужа, известного дебошира и зануды. Эйб теперь никогда не выписывал Шарлотте Эванс штрафные квитанции, даже в тех случаях, когда ее машина блокировала подступы к пожарному гидранту или была припаркована на перекрестке. Он всегда ограничивался одним лишь предупреждением, говорил миссис Эванс, чтобы пристегнула ремень, и желал ей счастливого пути.

— В нашем городе что-то странное творится с мерами безопасности, — сообщила Луиза Джереми из-за своего столика. — Не вижу ни малейшей причины, по которой мы не могли бы ставить перед ратушей полицейского на время собрания нашего клуба. — Она относилась к Эйбу и ко всем прочим городским служащим так, будто они были ее личной прислугой. — На Мейн-стрит разразится настоящая катастрофа, если никто не будет регулировать движение.

— Я узнаю, что можно сделать, — заверил ее Эйб.

Мальчишкой Эйб оскорблялся по малейшему поводу, но сейчас его больше не задевало, когда люди из восточной части города разговаривали с ним в пренебрежительном тоне. Прежде всего потому, что по долгу службы ему приходилось заглядывать за фасады Мейн-стрит. Например, он знал, что сын миссис Джереми, Эй-Джей, переехал к ней в комнату над гаражом, после того как развелся с женой, поскольку полицию несколько раз вызывали, чтобы утихомирить парня, когда он слишком сильно напивался и буянил, пугая миссис Джереми до полусмерти.