Тим Паркс - Призрак Мими

– Мими, – быстро заговорил он, – нет-нет, прости, я буду очень краток. Я только хотел поблагодарить тебя. Я знаю, ты мне помогла. Знаю, что этим наследством обязан тебе – оно твое. Клянусь, эти деньги, твои деньги, пойдут на то, чтобы сделать людей счастливее. Я понимаю, это знак от тебя, что я должен оставаться с Паолой и руководить фирмой, чтобы наставить их на путь истинный. Спасибо тебе, Мими, спасибо.

Откинувшись на сиденье, обтянутом белой кожей, Моррис снисходительно улыбнулся компании юнцов, шумно обсуждавших новости в спортивной газете за столиками уличного кафе, опустил стекло, чтобы проветрить салон, затем снова набрал номер, на этот раз с кодом Англии.

– Папа? Да, папа, это я.

Тут возникала проблема: старый хрыч наверняка захочет ответить. А лучше бы он помалкивал, просто принял звонок сына как свершившийся факт.

– Это я, Моррис!

В трубке послышался сдавленный стон:

– Боже, сколько сейчас времени? Ты соображаешь, который час, на хрен?

Моррис и забыл про разницу во времени. Да, ведь там еще только полдевятого. Он сокрушенно объяснил:

– Прости, пап, я думал, ты рано встаешь. Хотел тебя застать, пока ты не упорхнул куда-нибудь.

Последовала долгая и, по расценкам мобильной связи, весьма дорогостоящая пауза.

– Да нет, в бога душу, просто, знаешь ли, херово срываться с похмелья. Ах, мать твою, как славно посидели-то!

В страдальческих охах Моррису послышался намек: я, мол, и на пенсии еще живу на всю катушку, как тебе, молодому тюфяку, не снилось. Прежде эти приступы бестолковой бравады раздражали и унижали его, но новый, зрелый Моррис счел ее даже трогательной. Будто это верный пес развилялся хвостом от гордости, что приволок палку, которую хозяин забросил в лужу.

– Папа, – кротко сказал он. – Я всего лишь хотел сообщить, что скоро мы с Паолой переедем в новый… хм, гораздо более просторный дом, так что если захочешь навестить нас, скажем, через месяц-полтора, мы будем очень рады.

Да, трудненько будет старому мистеру Д. по-прежнему считать сына никудышным, потягивая виски на увитой глициниями веранде в фамильном замке Тревизанов.

– И еще, – отчего-то всегда, обращаясь к отцу, Моррис форсировал аристократический тон, словно старался сгладить природный дефект, – если тебе вдруг станет не хватать пенсии, не стесняйся обращаться к нам.

Трубка молчала, лишь тихо потрескивали радиоволны. Моррис продолжал:

– Мы как раз на днях говорили с Паолой, что ты достаточно потрудился в жизни и заработал обеспеченную старость.

– Фу ты ну ты! – немедля откликнулся папочка. – Глянь, какие мы цацы-ляли!

Моррис вспомнил, что ремарки родителя никогда не отличались особым разнообразием. Даже в его вульгарности не было ничего оригинального. Возможно, в этом тоже проявлялось их сходство с Паолой.

– Пардон?.. – только б не переиграть; приближаемся к кульминации. Еще одна разорительная пауза: похоже, папочку замучила икота.

– Я всю дорогу говорил, – просипел отец, – и обратно повторю: твоя погибель началась с того дня, как мать настояла, чтоб тебя назвали Моррисом. Погибель, вот именно. Нельзя всерьез относиться к парню, которого зовут Моррис.

Как же он всегда стремился подчеркнуть мягкотелость, якобы унаследованную сыном от матери! Но сегодня Морриса не могли задеть подобные нападки. Он потрогал округлый, приятный на ощупь набалдашник рычага передач, затем погладил его почти с нежностью, но сохраняя полный контроль над собой.

– Папа, мое приглашение вполне серьезно, поверь, как и предложение помочь, если у тебя возникнут трудности. Мне бы просто не хотелось, чтоб ты думал, – ввернул он точно в нужный момент, – будто сын тебя бросил на старости лет. – Затем, пока отец не успел отреагировать на гвоздь, элегантно забитый в крышку его гроба, Моррис перешел к финалу: – Но сейчас, боюсь, вынужден оставить тебя наедине с аспирином и сырыми яйцами. Мне предстоит довольно тяжелый день. – Нажав овальную кнопку, восхитительно лиловую на белом фоне трубки, он оборвал разговор, возвращая собеседника в актонскую преисподнюю – как минимум второй круг, если не дальше.

И тут же телефон зазвонил. Моррис взглянул на него и решил, что Паола может еще подождать хороших новостей. Он вылез из машины, позвякивая ключами в кармане, вальяжно побрел к кафе, уселся за столик под навесом и, изо всех сил стараясь не замечать издыхающего уродца на мрачной стеле, заказал капуччино с рогаликом. И немножко шоколада сверху, per favore.