Тим Паркс - Призрак Мими

– Splendide mendax, [21]– пробормотал Форбс.

– Чао, – распрощался Моррис. Даже если весь остаток дней ему придется провести за решеткой, спасая чужие души, никто не сможет сказать, что он не получил удовольствия, удерживаясь на спине норовистой лошадки сколько было сил.

На пригорках вокруг Монторио цвели вишни, скучноватый однообразно-зеленый пейзаж сделался похож на торт со взбитыми сливками. Моррис вылез из машины в полусотне метров от дома, постаравшись не хлопать дверцей. Во всей округе слышно было лишь басовитое гудение пчел да кваканье лягушек в деревенских прудах.

Вот еще один прекрасный уголок, подумал Моррис – и поразился своей способности воспринимать окружающий мир в столь горестный момент. Ибо ее «ланча» была здесь. На самом деле стояла. Наяву.

Внезапно средь сельской идиллии взвыл мотор какого-то механизма – стройка под окнами продолжалась. Никто не услышит, как Моррис войдет.

Приблизившись к воротам, он заметил, что один из шести установленных рядком почтовых ящиков больше не сверкает нержавеющей сталью, но выкрашен в черный цвет. Из него выглядывал белый листок. Моррис вытащил послание и прочитал. Адресату сообщали, что его дальнейшее проживание в шестой квартире – именно таков был номер ящика – является нежелательным. Послание заканчивалось туманными, но весьма неприятными угрозами. Прекрасные пейзажи, судя по всему, вовсе не гарантировали пристойного обхождения. Опуская бумагу обратно в ящик, Моррис решил это запомнить – так откладывают в сторону фрагменты головоломки, пока не появится – напарник, чтобы сложить их воедино. «Скоро. Очень скоро все закончится», – подсказывала интуиция. Когда Моррис произнес это вслух, ему почудилось, что говорит не он и даже не Мими, а оба прислушиваются к чему-то… или к кому-то.

Моррис был почти готов к решению. Вернее, к разрешению.

Машина – тот самый экскаватор – продолжала громыхать за оградой. Моррис тихо отворил ворота и по дорожке дошел до двери. Ступени, отделанные под мрамор, местами уже начали крошиться, и стало видно, что это всего лишь шлифованный известняк. Достав ключ, он прислушался – ничего, кроме шума стройплощадки. Это могло создать проблему: дверь открывалась прямиком в гостиную, а вдруг они сейчас именно там?

И все-таки это его квартира, пусть даже они там просто обсуждают семейный бизнес. Моррис имеет полное право в любой момент войти в помещение, где законная супруга, носящая его ребенка, общается с человеком, которому он дал жилье, работу, которого кормил и одевал.

В то же время жар во всем теле, струйки ледяного пота на спине и дрожь в пальцах, вставлявших ключ в замок, подсказывали Моррису, что там не просто беседуют. Рядом с собой он чувствовал Мими и вновь смутно осознавал – это начало конца.

Интерьер был близок к совершенству, мебель выстроилась ровными рядами, как надгробия на кладбище. С тех пор, как Моррис здесь жил, добавилась лишь одна деталь: резная деревянная фигурка африканского воина с огромным торчащим пенисом. Возле дивана на изразцовом полу Моррис увидал царапину – именно туда он уронил кирпич, купленный у обманщика, которому пытался помочь. На этот раз, подумал он, ущерб куда серьезнее. Неудивительно, что из его брака ничего не вышло.

Прислушавшись, он уловил за шумом экскаватора музыку на втором этаже. Ту самую мелодию, которую жена называла «звуки оргазма». Дверь на лестницу была закрыта, и даже телефон выключен из розетки. Какие еще нужны доказательства? И все же любопытство перевесило отвращение, он не смог оставаться на месте. Никакого плана действий у него не было, это вообще был полный идиотизм, но Моррис стал крадучись подниматься по винтовой лестнице, стараясь не угодить на скрипучую ступеньку. Как только его голова оказалась выше уровня пола, он глянул сквозь перила прямо в карие глаза жены.

Посреди комнаты, озаренной четырьмя светильниками, располагался низкий красный диван – последний писк моды. – Паола стояла на четвереньках, лицом к Моррису, и черты ее все больше искажались в уродливой гримасе по мере приближения к вершине. Плечистый негр нависал над нею сзади, двигаясь размеренно и неутомимо.

Без тени смущения она смотрела Моррису прямо в глаза, словно ничуть не удивилась ни его появлению, ни безобразному лицу. Наоборот, жадный взгляд, казалось, умолял не вмешиваться хотя бы до тех пор, как закончится случка. Не в силах пошевелиться, Моррис наблюдал за поруганием своего брака – и чувствовал рядом Мими. И хотя его душа была наполовину раздавлена происходящим, другая половинка испытывала глубокое удовлетворение. Он свободен. Больше не нужно себя насиловать – семейная жизнь кончилась.