Томас Пинчон - V.

– Все еще хочешь прыгать? – спросил Хряк.

– Да, – сказал Уинсам.

– Валяй, – разрешил Хряк.

Уинсам прыгнул ласточкой, рассчитывая приземлиться на голову. Разумеется, угодил в сеть. Подскочил, вялой куклой плюхнулся обратно, после чего на него легко надели смирительную рубашку и повезли в Белльвью.

Хряк вдруг вспомнил, что он уже восемь месяцев в самоволке, сообразил, что легавых можно рассматривать как своего рода сухопутный береговой патруль, развернулся и стремительно вскарабкался по пожарной лестнице к окну Рэйчел, вынудив добропорядочных граждан тушить свет и слушать Элвиса Пресли. Забравшись в квартиру, он решил надеть старое платье Рэйчел, повязать платок и говорить фальцетом, если легавым вздумается подняться для выяснения обстоятельств. Тогда они в тупости своей обязательно примут его за женщину.

В Айдл-уайлде толстая трехлетняя девочка, сидя на усыпанном перхотью плече отца, дожидалась разрешения запрыгать по бетонированной дорожке к самолету, выполнявшему рейс Майами – Гавана – Сан-Хуан, и брезгливо посматривала через полуопущенные веки на толпу родственников, собравшихся на проводы. «Кукарачита, – сюсюкали родственники, – до встречи, пока».

В предотлетные часы аэропорт был переполнен. Передав по радио сообщение для Эстер, Рэйчел наугад рыскала в толпе, надеясь найти скрывшуюся подругу. В конце концов остановилась рядом с Профейном уограждения.

– Мы прямо как ангелы-хранители.

– Я проверил рейсы «Пан-Америкэн» и других больших компаний, – сказал Профейн. – На них все билеты были проданы за несколько дней. Остается только утренний рейс компании «Англо-эйрлайнз».

По радио объявили посадку; на взлетной полосе стоял потрепанный и еле различимый в слепящем свете прожекторов самолет DC-3. Открыли проход, и заждавшиеся пассажиры двинулись к самолету. Друзья пуэрториканской малышки пришли с маракасами, трещотками и барабанчиками. Они повели девочку к самолету сплоченным эскортом телохранителей. Редкие полицейские пытались помешать шествию. Кто-то из провожавших запел, другие подхватили, и вскоре пели уже все.

– Вон она, – закричала Рэйчел.

Эстер проскочила между рядами автоматических камер хранения и лавировала в толпе; Слэб вертелся у нее под ногами. Эстер, рыдая в голос и оставляя за собой мокрый след из капель одеколона, которые сочились из дорожной сумки и тут же испарялись на горячем бетоне, моментально затерялась среди пуэрториканцев. Рэйчел ринулась за пей и, огибая подвернувшегося полицейского, с размаху налетела на Слэба.

– Ух, – выдохнул Слэб.

– Что ты еще придумал, дубина? Слэб придержал Рэйчел за руку.

– Пусть идет, – сказал он. – Она так решила.

– Это ты ее вынудил, – набросилась на него Рэйчел. – Хочешь полностью подчинить ее себе? Не сумел сладить со мной и нашел девочку послабее, себе под стать? Переноси свою дурь на холсты, а ее оставь в покое.

Вот так и получилось, что Шальная Братва устроила легавым веселенький вечер. Раздались трели свистков. На середине пути от ограждения к самолету разразилась мелкомасштабная стычка.

Ну и ничего страшного, верно? На дворе август, а легавые и впрямь не жалуют пуэрториканцев. Сложный полиритмический перестук ритм-группы, сопровождавшей Кукарачиту, превратился в сердитое жужжание стаи саранчи на подлете к плодородному полю. Слэб во всеуслышанье хаял недоброй памяти дни, когда ему доводилось оказываться на одной горизонтали с Рэйчел.

Профейн тем временем вертелся, стараясь удержаться на ногах. Он потерял из виду Эстер, которая воспользовалась суматохой, как дымовой завесой. Кто-то включил световую сигнализацию, но от мигающих огней паника в этой части Айлд-уайлда только усилилась.

Наконец Профейн пробился через небольшое скопление провожающих и увидел, что Эстер бежит к самолету. Она потеряла туфлю. Он бросился за ней, но тут кто-то упал прямо ему под ноги. Профейн, споткнувшись, рухнул на землю, а когда открыл глаза, то увидел перед собою пару смутно знакомых женских ножек.

– Бенито. – Надутые губки, печальный вид, но сексуальна, как всегда.

– Черт, только этого недоставало.

Она возвращалась в Сан-Хуан. О том, как прожила эти месяцы после приключения в клубе, не сказала ни слова.

– Фина, Фина, не уходи. – Впрочем, какой смысл держать, словно фотографию в бумажнике, давно угасшую – хотя и не вполне осознанную – любовь, улетающую в Сан-Хуан?

– Ангел и Джеронимо тоже здесь. – Она рассеянно огляделась. – Они хотят, чтобы я уехала. – И Фина двинулась дальше. Профейн, бессвязно бормоча, пошел следом. Об Эстер он забыл. Мимо пробежали Кукарачита с папашей. Профейн и Фина прошли мимо валявшейся на дорожке туфли Эстер со сломанным каблуком.