Джей Эшер: Волшебный свет

Спустившись, Хизер протягивает мне два маленьких фонарика на выбор: фиолетовый и голубой. Беру фиолетовый и кладу в карман.

Мама разворачивает газету и достает свечу в виде снеговика. У матери Хизер есть план украшения дома; если в этом году она не решила его изменить, эта свеча окажется в ванной на первом этаже. Фитиль почернел: в прошлом году папа Хизер на минутку зажег свечу. Но едва заслышав запах плавящегося воска, ее мама принялась колотить в дверь ванной и требовать, чтобы он затушил пламя. «Это декоративная свеча! — кричала она. — Декоративные свечи не зажигают!»

Мама заглядывает на кухню, а потом поворачивается к нам.

— Вам лучше поторопиться, — шепчет она и говорит Хизер: — Твоя мама ищет свитер, который связала для конкурса дурацких рождественских свитеров. Говорит, ее работа вне конкуренции.

— Неужели настолько дурацкий? — спрашиваю я.

Хизер морщит нос.

— Если она не победит, то судьи просто не понимают значение слова «дурацкий».

Тут дверь кухни открывается, и мы выбегаем на улицу, громко захлопнув за собой входную дверь.

У двери стоит маленькая елочка, которую я принесла с базара. Я достала ее из пластикового ведерка и обернула корни грубой мешковиной.

— Давай первую половину пути я понесу, — говорит Хизер, берет сверток размером с баскетбольный мяч и кладет на руку, как младенца. — А ты захвати лопатку.

Беру садовую лопатку, и мы идем.

На середине пути вверх по склону горы Хизер предлагает поменяться. Я кладу фонарик в карман и забираю у нее деревце.

— Держишь? — спрашивает она. Я киваю, и она берет у меня лопату.

Берусь за дерево покрепче, и мы продолжаем взбираться по склону. Местные любовно называют Кардиналз-Пик «горой». Мы идем по протоптанной дорожке, которая три раза огибает гору и ведет к вершине. Луна как обрезок ногтя — едва освещает склон. За поворотом без фонариков уже не обойтись. А пока мы светим по сторонам и отпугиваем копошащееся в кустах мелкое зверье.

— Так, значит, встречаться с парнями, которые работают на базаре, тебе нельзя, — рассуждает Хизер, словно продолжая прерванный разговор, над которым она долго размышляла. — Тогда давай вместе придумаем, с кем бы еще ты могла… ну… провести время.

Я смеюсь, незаметно достаю фонарик из заднего кармана и свечу ей в лицо.

— О! Да ты, я смотрю, не шутишь!

— Не шучу!

— Ну уж нет, — отвечаю я, наблюдая за ее реакцией. — Нет и еще раз нет! Во-первых, до Рождества у нас куча работы и ноль свободного времени. Во-вторых — и это принципиальный момент! — я живу в трейлере на елочном базаре! Что бы я ни делала, что бы ни сказала, отец всегда в двух шагах.

— Но попробовать все равно стоит, — отвечает она.

Наклоняю елку, чтобы иголки не лезли в лицо.

— И еще. Представь, что бы ты почувствовала, если бы знала, что придется бросить Девона сразу после Рождества? Это же ужасно!

Хизер достает лопатку из заднего кармана и идет дальше, постукивая ею по ноге.

— Ну, раз уж ты об этом заговорила, я, вообще-то, так и планировала.

— Что?!

Она пожимает плечами.

— С твоими-то принципами тебе наверняка покажется ужасным то, что я…

— Почему все считают меня принципиальной? Что это вообще значит?

— Да не ерепенься ты, — смеется Хизер. — Я люблю тебя как раз из-за твоих принципов. У тебя такой крепкий… как это говорится… моральный фундамент, вот. И это здорово. Но девчонка, которая планирует кинуть своего парня сразу после Рождества, рядом с тобой выглядит не лучшим образом. Ну, то есть на твоем фоне.

— Как можно планировать бросить парня за месяц?

— Ну… жестоко было бросать его перед Днем Благодарения, — объясняет Хизер. — Вот сидит он за столом с родными и говорит — что? «Я благодарен за то, что мое сердце разбито»?

Несколько шагов мы молчим, а я обдумываю ее слова.

— Наверное, подходящего момента никогда не представится, но ты права — есть дни, в которые расставаться точно не стоит. Так давно ты это решила?

— Еще на Хэллоуин, — отвечает она. — Но у нас были такие классные костюмы!

Мы сворачиваем за угол, и лунный свет меркнет. Теперь приходится светить прямо под ноги.

— С ним вроде бы все нормально, он хороший парень, — продолжает Хизер. — Иначе я бы не парилась и бросила бы его и в праздник. Он умный, хоть по нему сразу и не скажешь, добрый и милый. Просто иногда он может быть таким занудой! И бестолковым, что ли? Не знаю.

Я никогда не осуждала людей, решивших расстаться. Всем нам нужно разное, и у всех разные потребности. Мейсон, первый парень, с которым я порвала, был умен и не лишен чувства юмора, но не хотел отпускать меня ни на шаг. Поначалу я думала, что это здорово — когда ты нужна кому-то как воздух, но очень быстро эта навязчивость приелась. Чувствовать себя желанной — одно, но когда к тебе липнут — совсем другое.