Алексей Рыбин - Фирма

Ему расхотелось садиться рядом с красавцем, что же до Оли, то Митя попытался разобраться в своих ощущениях, нахлынувших теперь уже холодной, очень неприятной волной.

Его по-прежнему тянуло к ней, но страх и злость на то, что, пока они брели по ночным улицам, их сто раз могли "повязать", а найдя у девушки наркоту, – сообщить в институт, попереть из комсомола, да заодно и с факультета, может быть, вообще посадить, – эти страх и злость мешали ему относиться к Стадниковой по-прежнему.

Романтика прожитой ночи исчезла, словно ее и не было. Митя уже не хотел дарить Ольге цветы, о чем мечтал еще совсем недавно, гулять с ней по ночам, говорить ласковые слова и читать стихи. Теперь он думал только об одном – взять бы сейчас, сорвать футболку, стащить штаны да оттрахать наркоманку по полной схеме. Так, чтобы ходить не могла…

Вася, который вызывал у Матвеева нарастающее отвращение, что-то говорил Стадниковой, а Митя думал, что хорошо бы этого красавца обрить наголо да в армию, или на завод, или в стройотряд, где ребята корячатся каждое лето – весело, правда, но и кости ломит, и мозоли кровавые, и понос от бесконечных макарон с кусками свиного жира вместо мяса.

"Или просто в рог дать как следует, – думал Митя, глядя, как длинноволосый Вася, получив от Ольги пакетик, забивает в папиросу табак, смешанный с "травой". – Настучать по жбану, чтобы не сбивал с толку девчонок… Сволочь!"

Правда, кто кого сбивает – большой вопрос. Оля ведь сама с наркотой по городу разгуливает. И затягивается умело, привычно…

Вася вдруг взял Стадникову за шею и привлек к себе. Оля вытянула вперед губы, словно готовясь его поцеловать, а длинноволосый красавец вставил папиросу горящим концом себе в рот и пустил из мундштука ровную, плотную струю голубого дыма. Оля втягивала его в себя, прикрыв глаза от удовольствия. Сейчас она выглядела такой соблазнительной, такой сексуальной, какой не была ни разу за прошедшую ночь.

– Слышь, мастер, – сказал Вася, растягивая слова. – Дернешь?

– Нет, – ответил Матвеев. – Я вообще-то не курю.

– Правда, что ли?

– Да.

– Ну, ты даешь. А дурь классная. Тащит в умат.

– Ладно, – неожиданно для себя сказал Митя. – Я пошел.

– Ну давай, иди, – покачал головой Вася. – Привет семье.

– Пока.

Митя посмотрел на Ольгу. Она не ответила на прощание, лишь кивнула – "пока, мол".

"Сволочь! – кричал про себя Митя, сбегая по лестнице. – Сволочь! – беззвучно вопил он, выскакивая на улицу. – Гадина! – неистовствовал он, летя широченными шагами к открывшемуся уже метро. – Сволочи! Гады! Суки!!!"

– Сколько времени? – повторила Оля.

– Сейчас…

Матвеев с трудом поднял руку и посмотрел на запястье. Часов не было. Стараясь не застонать от сверлящей голову боли, он сполз с кровати на пол и, встав на четвереньки, стал шарить руками по полу. Трусы, носки, брюки… Ага, вот.

Он поднес часы к глазам, но звонок в дверь заставил Митю вздрогнуть и отвести взгляд от светящегося циферблата.

– Кто это? – спросил он.

– А я знаю? – отозвалась Ольга. Она лежала в прежней позе, выставив на свет божий свою крохотную, но очень аппетитную попку и зарывшись лицом в скомканную подушку.

– Иди посмотри.

Звонок повторился. На этот раз он был длиннее и настойчивее. Очевидно, ранний гость, стоявший на лестнице, поставил перед собой цель непременно разбудить хозяйку и заставить ее открыть дверь.

– Тебе это надо? – спросил Митя.

"Какие-нибудь гопники, – подумал он. – Знакомые алкаши. Наверняка. Прознали про Василька. Торопятся начать поминки. Как же – такой повод! Можно месяц пить на чистом глазу. Никто не осудит".

– Мне надо… Мне надо спать, – промычала Ольга.

Дверной звонок завопил снова, но на этот раз его дребезжанье слилось с пиканьем Митиного радиотелефона.

– Алё, – еле ворочая языком, сказал Матвеев, поднеся трубку к уху.

– Открывай, Матвеев! Ты чего там, совсем опух? – Голос Бориса Дмитриевича был бодрым и напористым. – Открывай. Е-мое, работать надо. Давай быстро!

– Э-э… Это вы? Вы где?

– Где-где… там! За дверью стою. Открывай, я тебе говорю!

– Сейчас… Сейчас, только оденусь.

– Блядь! – смачно сказал Гольцман. – А то я тебя не видел. Было бы на что смотреть. Открой дверь, тебе говорят, потом оденешься!

Митя натянул трусы и бросился в прихожую, натыкаясь на стены, задевая за углы мебели, матерясь и тяжело дыша.

– Что там такое? – недовольно крикнула Ольга, подняв наконец голову.

– Сейчас, – буркнул Митя, возясь с древними, плохо поддающимися замками.