Владимир Ераносян: Фронтмен

— Постой, а куда девать пистолет? — уже успокоился Бачо, почувствовав себя героем. В его глазах появилась наивная удаль.

Мерседес взяла в руки оружие и бросила в воду с переработанной пищей Бачо.

— Сейчас, мама, — остановил ее Бачо, — Папа говорил, что за собой надо обязательно смывать. — Он нажал на кнопку, и вода из сливного бочка поглотила нечистоты, закрутив их юлой в занимательном водовороте. Бачо даже засмотрелся, забыв о том, что секундой раньше единственным его желанием было отсюда выйти.

Мерседес потянула его за руку, и они помчались к террасе. Они продвигались сквозь толпу, не обращающую на них внимания, и скоро очутились у спуска.

— Ты куда?

Мерседес в испуге оглянулась. Это был менеджер ресторана.

— Домой.

— Ты чего, у нас рук не хватает, а ты домой? Ничего не украла?

— Мне чужого не надо. Просто устала.

— Что мне с вами делать!? — покачал головой менеджер, — Уже третья бежит с продуктами. Вы что, голодаете, что ли? Или клептоманки?

— Да пошел ты! Я же сказала, что мы не воры!

— Ну, и черт с тобой.

— Со мной только маленький чертенок, — посмотрела она на Бачо с любовью, и они побежали вниз через долину к своему убогому гетто.

— Мама! Теперь меня будут ловить? — спросил на бегу запыхавшийся мальчишка.

— Ты ничего плохого не сделал, — отрезала мать.

— А может нам спрятаться? — все же предложил Бачо. — Например, у бабушки.

— Лучше вернуться домой, — заключила Мерседес. — В гетто наша крепость. Сам знаешь, там полицию днем с огнем не сыщешь. — Это наш дом.

— Хорошо, когда есть куда вернуться… — вздохнул маленький Бачо.

Спустя год к их кварталу подвели выделенную линию электричества. Жителям больше не было нужды подсоединяться к городскому кабелю. А к рождеству в доме Мерседес и Бачо заработал водопровод.

И через год, и через два, и даже через много лет не было в гетто мальчугана авторитетнее маленького Бачо. Его уважали за то, что он лучше всех рисовал граффити. А еще его побаивались. За то, что его боевая мама наводила ужас даже на местных «чиканос». Стукачи поговаривали, что убийство генерала Кальдерона — ее рук дело. Но кто в барриас верит стукачам?!

Есть ли герой рядом? Свят ли на самом деле юродивый? Действительно ли не продажен политик? Только гипертрофированный комикс с полярными злодеем и героем даёт однозначный ответ. Реальность насыщена полутонами. Зло зачастую коллективно, так же как система, его побеждающая. Но как же хочется повстречать героя-одиночку, когда садится солнце, и мы попадаем в

Законы жанра диктуют литераторам и кинематографистам мыслить в плоскости характерных персонажей, харизматичных и не склонных к компромиссам «бетменам», не чуждых трогательной любви и переполненных состраданием к беззащитным. Я называю таких героев «фронтмены». Фронтмен всегда впереди. На сцене, в политике, на войне…

Мужчина на фронте — это и есть фронтмен. Он может иметь статус мелкой сошки, популярность шоумена или привеллегии главы государства, но так или иначе он ввязался в Игру под названием Жизнь. Он в эпицентре событий. За шоу наблюдают зрители! Их не проведешь, они разберутся, даже если сначала запутаются. Люди расставят по местам все экспонаты, присвоив каждому заслуженный ярлык. Им поможет время. История, которая делает тайное явным.

Моей первой книгой была «Леди-гангстер». История гангстерского передела Крыма в 90-е. Тогда я жил в Севастополе. Мне было 25. Книга имела бешеный успех, была замечена и перепечатана 20-тысячным тиражом крупным московским издательством. Но как же неприятно мне было, когда какой-нибудь нереализовавшийся в глобальном бывший вассал убитого крымского папы, пытался рассказать мне, как все было на самом деле. И я всякий раз говорил такому, что писал не документальную летопись разборок, а литературное произведение, делая упор на просветительской составляющей своего труда.