Росарио Ферре - Дом на берегу лагуны

Ребека не могла сдержать радости.

– Я знала, что вы согласитесь, – сказала она. – Но я не хочу, чтобы вы просто построили мне дом. Я хочу, чтобы вы творили его от фундамента до крыши, как пишут поэму или ваяют скульптуру, открывая людям душу камня. – И она тоже поцеловала его.

Вернувшись в тот вечер домой, Павел достал из шкафа папку с копиями и выбрал в качестве модели для особняка Мендисабалей одно из самых замечательных творений Райта.

У него должны быть широкие окна в стиле Тиффани, слуховые окна будет окружать гипсовая лепнина, а полы будут покрыты белым антильским дубом, хранящим прохладу гор. Над главным входом поднимется арка, украшенная мозаикой всех цветов радуги. Из этих дверей будет, танцуя, выходить Ребека, окутанная шелковой туникой и декламирующая свои стихи о любви.

Спальни он расположил со стороны авениды, а стеклянным павильоном соединил их с гостиной и столовой, которые должны были выходить на лагуну. Поскольку почва к задней части владений постепенно понижалась, широкий подъезд позволит автомобилям обогнуть дом и припарковаться в павильоне, который одновременно будет служить для них навесом. К входным дверям будет вести мраморная лестница.

В нижнем этаже будет расположена кухня, а также многочисленные комнаты, которые могут быть использованы под кладовые. Будет также специальное помещение для источника. Потолки будут в два раза выше, чем в домах Райта, а по козырьку крыши пойдет мозаичный орнамент из золотых оливок. Это была единственная уступка, которую Павел сделал Буэнавентуре, поскольку оливковое масло было одним из самых продаваемых продуктов «Мендисабаля и компании». Наконец, в задней части дома он поместил свой «конек»: террасу с позолоченной мозаикой, которая дерзко выступала вперед, нависая над лагуной. Там Ребека сможет принимать близких ей по духу людей искусства.

Буэнавентура и Ребека переехали в новый особняк в 1926 году. Через несколько месяцев Буэнавентуру назначили испанским консулом в Пуэрто-Рико. Назначение еще более укрепило его экономическое положение. Он продал черный «паккард», купил «роллс-ройс сильвер-клауд» и прикрепил к его антенне испанский флажок.

– Испанский флаг состоит из цветов корриды, – гордо заявлял он министрам, когда они ездили вместе с ним. – Арена – это золото, на котором смельчак пускает кровь своему противнику.

Ребека, как супруга консула, была обязана присутствовать на всех приемах Испанского консульства и принимать у себя консулов других стран. Когда Пуэрто-Рико стал территорией Соединенных Штатов, дипломатические отношения между Островом и другими странами почти совсем прекратились. Юридические и коммерческие сделки должны были заключаться только через Департамент внутренних дел в Вашингтоне, но данное учреждение было всегда так завалено работой, что решить какой-нибудь вопрос, связанный с Пуэрто-Рико, было иногда труднее, чем найти иголку в стоге сена.

Поскольку Буэнавентура был одним из немногих коммерсантов, которые могли ввозить товар прямо из Испании, он неожиданно стал выдающейся личностью. Его дом превратился в место для собраний посланцев Испании со всего континента. За ужином подавали до семи блюд, и организация этих банкетов стоила немало времени. Чтобы все шло как по маслу, многое зависело от Ребеки.

Об этом периоде своей жизни Ребека сама рассказывала мне в те месяцы, когда мы с Кинтином были обручены, а мы с ней еще оставались подругами. Однако, когда у нас с Кинтином начались трудности, подобные доверительные беседы совершенно прекратились. Но в то лето, лето нашего обручения, я часто ездила из Понсе в Сан-Хуан, и, пока в доме Мендисабалей ждала, когда Кинтин вернется из магазина, Ребека рассказывала мне о тех временах.

Вскоре после переезда в дом, построенный Павлом, Ребека стала чувствовать себя несчастной. Буэнавентура запретил ей принимать у себя артистическую публику, поскольку собрания богемы были недостойны супруги испанского консула. Уже прошел год, как они жили в новом доме, а Ребека так и не устроила ни одного музыкального или поэтического вечера, ни одного любительского спектакля, которые она мечтала поставить со своими друзьями на террасе с золоченой мозаикой. Она упросила Павла построить храм, посвященный искусствам, а жила в святилище торговли и дипломатической мишуры.

– Мужчина – король в делах, а в доме властвует женщина! – кричала Ребека, в отчаянии бродя по коридорам, но Буэнавентура не принимал всерьез ее слов.