Михаил Чулаки - Долгие поиски

Собрание цехового актива было назначено давно, и чистая случайность, что оно произошло на третий день после «возгорания, происшедшего в результате неисправности вентиля ацетиленового баллона», — так официально было названо происшествие в акте пожарной комиссии.

Поскольку факт возгорания имел место и никуда от факта невозможно деться, пожарная комиссия собралась в тот же день, что актив, только утром, исследовала все обстоятельства и пришла к оптимистическому выводу, что возгорание произошло вследствие неисправности баллона, каковую неисправность предвидеть не представлялось возможным. Мирошников так умело повел дело, что пожарная комиссия все свои усилия направила на экспертизу останков баллона, а расспрос свидетелей ограничила вызовом непосредственного участника происшествия — Сысоева. Сысоев простодушно объяснил, что варил как всегда, и то, что вылетел вентиль, было для него полной неожиданностью. Ну да с председателем комиссии Борис Евгеньевич в прекрасных отношениях, отношения эти завязались давно и без определенной цели, а вот пригодились.

Ярыгина в пожарную комиссию не пригласили.

— Ну чего ты там? — спросил он, когда Петя вернулся.

Петя попытался потопить суть в многословии, стал рассказывать, кто как сидел и кто как смотрел, но Ярыгин выделил суть ясно и безжалостно:

— Ты рассказал, как Мирошников тебя заставил?

— Да понимаешь, они меня прямо не спросили, да и на фиг вылезать, когда и так все хорошо выходит? Гляжу, все довольны.

— Тебя слушать — зубы сводит. Среди своих и то не можешь прямо сказать, тянешься, как зеленая сопля по забору.

Петя еще попытался напустить туману, припомнил и любимую поговорку Потемкина: «С начальством спорить — против ветра плевать», но Ярыгин оборвал:

— Вот и пусть Мирошников тобой помыкает, лучшего, значит, не заслуживаешь!

— А чего делать? Начальство не выбирается, а назначается. Ты его не снимешь, значит, надо уживаться.

— Пусть ужи уживаются.

(Подобно большинству людей, Ярыгин бездумно употребляет сравнения с животными в значении уничижительном. Уж — существо безобидное и полезное, кому как не Егору это знать, не на асфальте вырос, но странно: отдаленные воспоминания о школьной литературе оказались сильнее живых впечатлений; и ведь не любил он обязательную классику, но вбили-таки в голову!)

Петя отошел оплеванный. Если бы ему пришлось говорить в комиссии здесь, сейчас, в присутствии Ярыгина, он бы говорил иначе. Но окажись он там снова один, без поддержки, под пристальным взглядом Мирошникова — снова повторил бы то, что уже сказал.

Оля снова попыталась помириться с Егором. Подошла в перерыве.

— Ну что, поздравить? Замялось это дело?

— Почему меня поздравлять? Мне, что ли, виниться в этом деле?

Не то надо было Оле говорить, если она хотела мира. А она не поняла.

— Ну как же: в бригаде случилось, бригадир отвечает.

— Я знаю, кто отвечает. И ответит!

Повернулся и пошел.

Оля догнала.

— Чего ты хочешь? С Мирошниковым поссориться? Да он тебя потом по мелочам есть будет! Не знаешь, как делается? Кому наряд выгодный, кому — нет. И снабжение. Да мало ли.

Егор шел, не оборачиваясь. Оля поспевала следом.

— Чего ты добьешься? Снимут его за это? Не снимут. А врагом останется. Надо или так, чтобы сняли, или не ссориться.

— Молчать — себя не уважать, — сказал наконец Егор.

— Ну и что ты со своим уважением сделаешь? На стенку повесишь?

— Не понимаешь, так и говорить нечего, — Егор ускорил шаг.

— Ну и ладно, — сказала вслед Оля. — Это тебе не книжки читать. Набьешь шишек, станешь умнее! К нему с добром, а он…

А Егор и не заметил, что она с добром, ему показалось — опять ссоры ищет. А зачем снова ссориться, когда уже поссорились окончательно? Или еще хуже: может быть, ее подослал Мирошников?

И вот собрался актив. Актив удобен тем, что это не просто заседание бюро или цехкома, это широкая общественность, почти что производственное собрание и в то же время нет на активе случайных людей, которые всегда способны выкрикнуть из зала какой-нибудь неуместный вопрос, который испортит все собрание.

Из бригады на актив был зван только Ярыгин, и в повестке стояло подведение итогов соревнования, но все же решили остаться всей бригадой, на случай, если всплывет история с баллоном. Остаться попросил Ярыгин — он-то знал, что история всплывет, — а когда он просит, у него получается убедительно. Вася тут же крикнул, что моряки товарища не оставляют, и его крик одобрили, хотя было непонятно, почему только моряки.