Михаил Чулаки - Долгие поиски

— Я видел в карточке: у вас варикоз вен. Этим хирурги занимаются.

— Доктор, не отнимайте у меня последнюю надежду! Я уж не говорю о вашем поликлиническом хирурге, тот меня просто смотреть не хочет, с порога кричит: «Оксикортом мажься!» Но я и в больнице лежала, операцию перенесла: всю ногу исковыряли! Через год считайте — то же самое, будто не резали.

— Погодите, Зинаида Павловна, не волнуйтесь, давайте сначала кончим с гриппом. На что вы жалуетесь?

— Я же вам говорю: голова болит, кашляю, сморкаюсь.

— Температура?

— Тридцать семь и пять вчера было.

— Антонина Ивановна, дайте больной, пожалуйста, градусник.

Антонина Ивановна закипала. В сердцах она выдернула градусник из стаканчика с карболкой, стряхнула капли мне на рукав. Я поспешил перехватить у нее градусник и сам отдал Талышевой, чтобы Антонина Ивановна не дай бог не нагрубила как-нибудь.

— Вы, Зинаида Павловна, пока посидите за простыней, а я приму следующего.

— Но и так же ясно!

— Ну прошу вас!

— Пожалуйста!

Она удалилась, умудрившись хлопнуть за собой занавеской.

— Следующий к Бельцову!

Следующей оказалась моя повторная больная. Фамилии я редко запоминаю, но лицо и диагноз помню. Эта женщина прошлый раз меня поразила сочетанием молодого лица и старых рук.

— Здравствуйте, как ваш грипп?

— Выписываться пришла, доктор. Хватит. Конечно, слабость еще, насморка остатки, да ведь сейчас у всех насморк. Надоело дома.

Антонина Ивановна подтвердила авторитетно:

— Грипп такой в этом году: кашель и насморк долго держатся.

Выписываю я охотно. Большей частью без всякого осмотра: инстинкту пациентов доверяюсь. Выработался даже особый автоматизм выписки — в графу о к о н ч а т е л ь н ы й д и а г н о з ставлю: «Тот же», в графу п р и с т у п и т ь к р а б о т е с — соответствующее число. И вся операция завершена в тридцать секунд.

— Всего наилучшего!

— Спасибо, доктор.

— Следующий к Бельцову!

Из-за простыни показалась Талышева:

— Теперь можно?

— Нет-нет, еще посидите с градусником.

Антонина Ивановна вышла в коридор сортировать больных: кого-то усадила мерить температуру, и за простыней начался кашель; впустила двоих выписывающихся, с которыми я расправился столь же стремительно; кого-то отослала искать карточку. Распорядившись, она вернулась с низкорослым, очень светлым молодым человеком, почти альбиносом. Он у меня четвертый раз — живой укор моей неумелости. Между прочим, студент. Вначале у него был грипп, как у всех. Но насморк и прочее очень быстро прошли, а головная боль осталась и вот держится вторую неделю. Давал все ходовые болеутоляющие — без толку. Давление все время нормальное.

— Как ваша голова?

— Болит, доктор. Немного меньше, но болит.

«Немного меньше» — это он оправдывается: ему уже самому неудобно, что лечат его изо всех сил, а он не поддается.

— Пробовал с такой головой заниматься — ничего не лезет.

Головная боль тем плоха, что ничем снаружи не проявляется. Приходится брать на веру. И совестливые люди иногда стесняются на головную боль жаловаться: боятся выглядеть симулянтами.

— До гриппа вы головными болями страдали?

— Нет.

— Знаете что, проконсультирую-ка я вас у невропатолога.

Сказал — и гора с плеч. Невропатологи тоже с такими болями плохо справляются, но это их дело в конце концов. Пусть помучаются.

В предбаннике кто-то захлебывался кашлем.

— Значит, решено, — торжествовал я, — продлеваю вам на два дня справку, а послезавтра придете прямо к невропатологу.

Вообще-то я не люблю таким образом отделываться от больных — вероятно, по молодости: ведь, отправляя на консультацию, я как бы расписываюсь в своем бессилии. Может быть, это я под свою гордыню теоретическую базу подвожу, но я убежден: врач не должен признаваться больному в своем — увы, частом! — бессилии. Но еще хуже долго лечить без результата…

— Только послезавтра к невропатологу?

Надеется, что невропатолог ему с ходу поможет.

— Раньше нет номерков. Ну а пока попробую вам еще что-нибудь придумать.

— Может, ему цитрамону попить? — предложила Антонина Ивановна.

После недели головной боли прописывать цитрамон, который во всех аптеках без рецепта, было бы несолидно. И вообще, Антонина Ивановна поступила нетактично, пытаясь подсказать мне в сложном случае, да еще при больном.

— Дайте бланк, Антонина Ивановна.

Если я сам берусь за рецепт, значит, предстоит редкая пропись. Только вот что прописать? Почти все уже испробовано, а раздумывать некогда: за дверями еще человек пятьдесят. Сочинил микстуру из брома, люминала и кофеина типа бехтеревской. Не повредит наверняка.