Михаил Чулаки - Долгие поиски

— Папа!

— Чертик!

Он обнял ее за талию и крепко поцеловал наполовину в щеку, наполовину в губы. А она растерялась, не успела поцеловать сразу, а потом уже было неуместно. И не объяснять же, что она очень хотела поцеловать, да прозевала момент.

— Ну как она?

Подразумевалась она — жизнь.

— Ты же знаешь: аттестат на носу.

— Страшно?

— Как подумаю спокойно, так и не боюсь: ведь знаю же. А все-таки боюсь.

— Диалектика у тебя на высоте. Ну, а кроме школы?

Как трудно всегда разговаривать с отцом! «Кроме школы». Он же ничего о ней не знает! И не может знать, потому что и в школе и «кроме школы» она каждую минуту чувствует свое одиночество без него, но сказать этого нельзя. А что тогда можно? Что она уже целый год ходит в театры и в гости с Сашей Менделеевым? Тоже нельзя. Потому что ни о чем т а к о м она не может говорить с отцом, не может, раз он никогда не заговаривает сам ни о маме и о том, что у них произошло, ни о жизни в теперешней семье. Если бы заговорил, исчезла бы запретность темы — тогда бы словно рухнула между ними стеклянная стена и они могли бы говорить обо всем. А так… Не рассказывать же, что вчера встретила Таньку с новой прической, об этом можно говорить, если видишься каждый день.

— Кроме школы фотографирую, как всегда. Я тебе недавно посылала несколько снимков.

— Мне понравилось кое-что: мост на закате, двор сверху. Аппарат у тебя хороший?

«ФЭД» у нее был старый, разболтанный, да и многие сильные объективы к нему не подходили. Алле очень хотелось «Зоркий-11» или «Зенит-5». И стоило сказать: «Плохой аппарат» — ко дню рождения был бы «Зоркий-11». Но вышло бы, что она попросила подарок, что она любит отца ради подарков.

— Вот он: обычный «ФЭД». Вполне работает. Сниму тебя сегодня.

Пусть сам догадывается, если хочет.

Пауза. Алла торопливо придумывала, что бы еще рассказать.

— А я из Ташкента недавно, — без всякой связи сказал отец. — Грандиозный плов нам был выдан! Главный конструктор зазвал к себе, переоделся в восточное и самолично пошел резать барашка.

— Я тоже люблю плов… Ты на один день приехал?

— Да. Завтра технический совет в министерстве.

Они подошли к «Европейской». В киоске около гостиницы отец купил «Юманите». Он еще и по-английски умел, и по-польски!

Гостиница была как бы продолжением «Стрелы». У подъезда стояли длинные финские автобусы, в холл сносили мягкие заграничные чемоданы. А Алла никогда дальше Зеленогорска не отъезжала.

Они сели в кафе у самой стойки. Алла старалась выглядеть нелюбопытной и непринужденной, чтобы подумали, будто она каждый день завтракает среди иностранцев, гастролеров и необычайно вежливых официантов. Чтобы не вертеться по сторонам, она разглядывала солонку, хотя в солонке не было ничего интересного. Отец занялся газетой.

— Смотри-ка, что пишут: американка собирается через Атлантический океан плыть.

— На плоту?

— Нет, натурально, вплавь. Кстати! Я тебе с Кубы купальник привез. Могу вручить немедленно, если гарантируешь, что не станешь примерять тут же.

Алла взвесила на руке пакетик — невесомый — и осталась в нетерпении и удивлении. Она очень любила подарки, хотя и стеснялась на них напрашиваться.

— Спасибо большое. — Из-за той же стеснительности она не умела горячо благодарить. — А я как раз собиралась покупать. Ты и на Кубе был?

— Я тебе не рассказывал разве? Три недели. Вот смотри: в этом небоскребе я жил. Шестнадцатый этаж, третье окно от угла слева.

Алла взяла глянцевую открытку.

— Море какое синее!

— Их министр устроил нам рыбалку в стиле Хемингуэя. Вышли на рассвете в залив, летающие рыбки сигают. Закинули крюк как от подводного крана, леска в палец толщиной. И вытащили настоящую Рыбу. Меч — семьдесят четыре сантиметра. Хорошо, что на катере лебедка имеется. Подлинный меч теперь у нас дома в столовой.

Официант подал счет: два семьдесят. Увидела бы мама такую с у м м у! Отец протянул трешку, официант важно загремел мелочью, отец едва заметно махнул пальцами, и тот мгновенно растворился в воздухе.

Они встали и пошли к выходу. Отец вел Аллу, как взрослую даму, и ей казалось, что женщины ей завидуют.

Чтобы попасть на стоянку такси, нужно было перейти Невский под землей. Но отец огляделся, не обнаружил милиционера и повел Аллу поверху. Она шла и совсем не боялась, хотя обычно робела перед любыми запретами: сегодня за все отвечал он.

— До чего не люблю метро и его подобий, ты бы знала! Это уже старость: стараюсь не лезть под землю раньше времени.