Марк Салливан - Под алыми небесами

– Еще меня зовут Анна-Марта.

– И без фамилии?

– Теперь – да, – сказала она, помрачнев и укладывая в корзинку тарелку и приборы. – И вообще, мне пора.

– Постойте. Побудьте со мной еще немного.

Я в жизни не встречал такой красивой и элегантной девушки.

Она отмахнулась от его комплимента, но улыбнулась:

– Вы мне льстите.

– Это правда.

– Сколько вам лет, Пино?

– Достаточно, чтобы носить форму и оружие, – в раздражении ответил он. – Достаточно для того, чтобы заниматься тем, о чем я не могу говорить.

– Например? – заинтересованно спросила она.

– Я не могу говорить об этом, – повторил Пино.

Анна задула свечу, и салон погрузился в темноту.

– Тогда я должна идти.

Прежде чем Пино успел возразить, она вышла из машины и закрыла дверь. Когда Пино выскочил из машины, она уже поднималась по ступенькам к входной двери.

– Buona note, синьорина Анна-Марта, – сказал Пино.

– Доброй ночи, форарбайтер Лелла, – сказала Анна и вошла в дом.

Дождь уже прекратился, и Пино долго стоял на месте, глядя туда, где она исчезла, вспоминая с наслаждением каждый момент, проведенный с нею на заднем сиденье, ее запах. Он обратил внимание на ее запах, когда поел, когда она отсмеялась над тем, что он голоден как волк. Ни у чего на свете не было такого прекрасного запаха. Была ли другая такая женщина? Такая красивая, такая таинственная.

Наконец он сел на водительское сиденье и надвинул фуражку на глаза. Он все еще думал об Анне, оспаривал все, что говорил ей, препарировал все ее слова, словно они хранили ключ к разгадке Анны. Ужас смерти синьора Белтрамини, клеймо предателя – все это исчезло из его сознания. Пока сон не сморил Пино, его мысли занимала только Анна.

Резкий стук в окно разбудил Пино. Рассвет едва-едва занимался. Задняя дверь открылась. Первая его счастливая мысль была: вернулась Анна покормить его еще раз. Но, оглянувшись через плечо, он увидел силуэт генерала Лейерса.

– Поставьте мои флажки, – сказал Лейерс. – Едем в тюрьму Сан-Витторе. У нас мало времени.

Доставая из бардачка флажки, Пино подавил зевоту и спросил:

– Который час, mon général?

– Пять, – пролаял Лейерс. – Шевелитесь!

Пино выскочил из машины, установил флажки, потом быстро проехал по городу, не без оснований полагая, что флажки дадут им возможность без задержки миновать пропускные пункты по дороге к печально известной тюрьме Сан-Витторе. Тюрьма, построенная в 1870-х годах, располагалась в шести трехэтажных корпусах, соединенных с главным зданием в центре. Когда-то Сан-Витторе соответствовала всем требованиям времени, но семьдесят четыре года небрежения превратили ее в вонючее сооружение в форме морской звезды, в камерах и коридорах которого заключенные не жили, а выживали. Теперь, когда тюрьма была подчинена гестапо, Пино не знал другого места, которого боялся бы больше, если не считать отеля «Реджина».

На Виа Вико, которая шла параллельно высокой восточной стене тюрьмы, их дальнейшее движение застопорили два грузовика у открытых ворот. Первый грузовик сдавал во двор тюрьмы задним ходом. Второй стоял на улице, препятствуя проезду.

Рассвет забрезжил над городом, когда генерал Лейерс вышел из машины и хлопнул дверью. Пино выскочил следом и последовал за Лейерсом, который пересек улицу и вошел в ворота. Охранники салютовали ему. Они оказались в большом треугольном дворе, сужавшемся в том месте, где два противоположных крыла тюрьмы соединялись с главным зданием.

Сделав шесть шагов по двору, Пино остановился, чтобы осмотреться. Восемь вооруженных солдат-эсэсовцев стояли от него метрах в двадцати слева, если ориентироваться по наручным часам – на десятичасовой отметке. Перед ними стоял капитан СС, рядом с ним полковник гестапо Вальтер Рауфф со стеком в руке с любопытством смотрел в их сторону. Лейерс подошел к Рауффу и капитану.

Пино попятился – он не хотел, чтобы Рауфф заметил его.

Задний борт кузова открылся. Из машины выпрыгнули солдаты черных бригад легиона Мути [20] Этторе Мути (1902–1943) – итальянский фашистский политический и военный деятель, летчик; первый (генеральный) секретарь Национальной фашистской партии. После смерти Мути стал героем итальянского фашистского режима, и его именем назвали полицейский легион, размещенный в Милане, и одну из наиболее жестоких черных бригад. , эти элитные фашистские бойцы, несмотря на жару, носили черные рубашки с воротниками-черепахами, на их фуражках и на груди были символы в виде черепа.