Марк Салливан - Под алыми небесами

Лейерс развернулся и уставился на Пино:

– Что глупо?

– Если не давать воду рабочим, они теряют силы, – пробормотал Пино. – Вы ведь хотите, чтобы они работали лучше, значит нужно давать им больше воды и еды.

Генерал стоял лицом к лицу с Пино, глядя ему в глаза, словно пытаясь заглянуть в душу. Пино потребовалось немало сил, чтобы выдержать его взгляд.

– У нас своя политика относительно рабочих, – резко сказал наконец Лейерс. – Еда нынче дорога. Но я подумаю, что можно сделать с водой.

Пино и моргнуть не успел, как генерал развернулся и пошел дальше. Ноги у Пино подкашивались, когда он двинулся следом под яркое, жаркое дневное солнце. Когда они подошли к машине, генерал потребовал у Пино блокнот, вырвал из него исписанные Пино странички и сунул их в свой саквояж.

– Озеро Гарда, Гарньяно, к северу от Сало, – сказал Лейерс и снова погрузился в свои бесчисленные папки и отчеты из саквояжа.

Пино как-то раз был в Сало, но не помнил, как туда добирался, поэтому он воспользовался лежавшей в бардачке подробной картой Северной Италии. Он нашел Гарньяно километрах в двадцати от Сало на западном берегу озера и в уме проложил маршрут.

Он повел машину назад по неровному полю. Когда они добрались до Бергамо, раскаленный воздух словно мерцал. Вскоре после полудня они остановились в лагере вермахта, чтобы заправиться, поесть и попить.

Лейерс ел, не прекращая работу на заднем сиденье, и ему каким-то образом удавалось не ронять ни крошки. Пино свернул с шоссе и направился на север вдоль западного берега озера Гарда. Жара висела в неподвижном воздухе. Вода напоминала зеркало, которое, казалось, отражало и увеличивало Альпы, высящиеся над северной оконечностью озера.

Они проехали мимо полей, усыпанных золотыми цветами, мимо церкви, построенной тысячу лет назад. Пино посмотрел в зеркало на генерала и понял, что ненавидит его. Пино был рабом-водителем нациста. Лейерс хочет уничтожить Италию, а потом воссоздать ее по подобию гитлеровской Германии. Он работает на архитектора Гитлера [18] Имеется в виду рейхсминистр Альберт Шпеер, который был личным архитектором Гитлера. , черт бы его драл.

Пино с удовольствием заехал бы куда-нибудь в уединенное место, вытащил пистолет и убил этого человека. А потом поехал бы в горы и присоединился к одной из партизанских частей. Вот это было бы здорово. Это изменило бы ход войны. На каком-то уровне.

Но Пино тут же понял всем своим существом: он не убийца. Он не способен убить человека, даже такого человека…

– Перед тем как въехать в Сало, поставьте мои флажки, – сказал с заднего сиденья Лейерс.

Пино остановился, укрепил флажки в передней части капота, чтобы они трепыхались на ветру, когда машина будет проезжать Сало, и поехал дальше. Жара стояла невыносимая. Вода в озере так манила, что Пино хотелось остановить машину и нырнуть прямо в форме и бинтах.

На Лейерса жара, казалось, никак не влияла. Правда, мундир он снял, но галстук не ослабил. Когда они доехали до Гарньяно, Лейерс приказал Пино ехать в сторону от озера, к огороженному особняку на холме, охраняемому итальянскими чернорубашечниками. Увидев «даймлер» и красные нацистские флажки, они открыли ворота.

Подъездная дорожка петляла по склону к огромной вилле в окружении виноградных лоз и цветов. Здесь чернорубашечников было еще больше. Один из них показал Пино, где он должен остановиться. Пино остановился, вышел, открыл заднюю дверь. Когда появился генерал, солдаты Муссолини повели себя так, будто по ним прошлись кнутом: они вытянулись в струнку и устремили глаза на Лейерса.

– Оставаться в машине, mon général? – спросил Пино.

– Нет, идти со мной, – сказал он. – Я не взял переводчика, к тому же тут будет короткий разговор.

Пино понятия не имел, о чем говорит Лейерс, но пошел за ним мимо чернорубашечников к арке. Каменные ступени поднимались к вилле, а по обе стороны от них пестрели яркие цветочные клумбы. Они подошли к колоннаде перед входом, потом к каменной террасе.

Генерал Лейерс свернул на террасу, вытянулся и щелкнул каблуками, потом снял фуражку и с подчеркнутой почтительностью склонил голову:

– Дуче.

Пино остановился за Лейерсом и широко распахнул глаза от удивления.

Менее чем в пяти метрах от него стоял Бенито Муссолини.

На итальянском диктаторе были коричневые бриджи, натертые до блеска сапоги до колен и распахнутая белая рубашка, обнажавшая грудь с седыми волосами и уже намечающийся старческий живот, который грозил вырвать из петель нижние пуговицы рубашки. Большая плешивая голова дуче и кожа на его знаменитом подбородке приобрели красноватый оттенок. В руке он держал бокал с красным вином. На столе за диктатором стоял полупустой графин.