Марк Салливан - Под алыми небесами

Это были генерал Вольф, глава войск СС в Италии, и фельдмаршал Генрих фон Фитингоф, командующий немецкими вооруженными силами в Италии.

«Почему здесь Фитингоф? И Вольф? Что у них на уме?»

Эти вопросы не давали Пино покоя, наконец он не выдержал, вышел из машины и направился к живой изгороди из декоративных кедров на краю парка. Он остановился и помочился – на тот случай, если на него кто-нибудь смотрит, потом двинулся вглубь парка и исчез из виду.

Используя заросли как укрытие, Пино подошел к северной стене виллы, а там, пригнувшись, двинулся вдоль стены, замедляя шаг у окон, прислушиваясь, потом поднимая голову, чтобы заглянуть внутрь.

Подойдя к третьему окну, он услышал крик. Один из голосов разразился тирадой: «Was du redest ist Verrat! Ich werde an einer solchen Dickussion nicht teilnehment!» [28] То, что ты предлагаешь, – это измена! Я не буду обсуждать это! (нем.)

Пино разобрал лишь отдельные слова. Но он слышал, как хлопнула дверь. Кто-то покинул комнату. Генерал Лейерс?

Пино пробежал назад вдоль стены к живой изгороди из кедров, глядя сквозь просветы. Он увидел фельдмаршала Фитингофа – тот в ярости вышел из дверей и устремился к своей машине. Его водитель выскочил из машины, открыл заднюю дверь, и вскоре они уехали.

Пино замер в нерешительности. Вернуться ли ему к окну и попытаться услышать что-то еще? Или вернуться к машине и не испытывать судьбу?

В дверях появился Лейерс и принял решение за него. Пино выскочил из зарослей и потрусил к машине, пытаясь запомнить слова Фитингофа, перед тем как тот хлопнул дверью.

«Was du redest ist Verrat!»

Он повторял про себя эту фразу, открывая дверь генералу Лейерсу, который, судя по его виду, был готов весь мир испепелить взглядом. Пино сел за баранку, ощущая ярость, волнами распространяющуюся от генерала.

– Mon général?

– В Гарньяно, – сказал Лейерс. – В сумасшедший дом.

Пино проехал ворота виллы Муссолини над озером Гарда, опасаясь того, что они могут там увидеть. Когда генерал Лейерс назвал свое имя у дверей покоев дуче, один из его адъютантов сказал, что сейчас неудобное время.

– Конечно неудобное, – отрезал Лейерс. – Поэтому-то мы и здесь. Проводите меня к нему, или я вас пристрелю.

Адъютант в раздражении проговорил:

– Чьей властью?

– Адольфа Гитлера. Я здесь по прямому приказу фюрера.

Адъютант, продолжая пребывать в ярости, кивнул:

– Хорошо, если вы пойдете за мной.

Он повел их в библиотеку, чуть приоткрыл дверь. Несмотря на приближение вечера, в библиотеке Муссолини не были включены лампы, свет проникал только через большие окна. Слабый луч по диагонали рассекал комнату, в которой повсюду были разбросаны книги, бумаги и битое стекло, мебель была перевернута, ее содержимое валялось на полу. Дуче, устроивший этот жуткий кавардак, сидел теперь, уперев локти в письменный стол и положив квадратную челюсть на ладони. Его глаза был опущены, дуче, словно пронзая взглядом столешницу, смотрел на руины своей жизни. Кларетта Петаччи сидела в мягком кресле перед Муссолини, дымок неторопливо поднимался над сигаретой в ее руке, а другая рука прижимала к груди пустой бокал. Пино подумал, что они, вероятно, сидят так, не двигаясь, уже несколько часов.

– Дуче, – сказал генерал Лейерс, входя в разгромленную комнату.

Если Муссолини и слышал его, то никак не прореагировал, он продолжал сидеть, тупо уставившись в столешницу, пока Лейерс и Пино приближались к нему. Но любовница диктатора услышала их и оглянулась через плечо с легкой улыбкой облегчения.

– Генерал Лейерс, – заплетающимся языком проговорила Петаччи. – У бедного Бено был трудный день. Надеюсь, вы не собираетесь еще больше расстроить его.

– Нам с дуче нужно откровенно поговорить, – сказал генерал.

– О чем? – спросил Муссолини, не поднимая головы.

Пино, который теперь подошел совсем близко, увидел, что марионеточный диктатор смотрит на карту Италии.

– Дуче? – начал опять Лейерс.

Муссолини поднял голову, сумасшедшим взглядом посмотрел на генерала и сказал:

– Мы завоевали Эфиопию, Лейерс. А теперь эти свиньи-союзники привезли негров на север, в землю Тосканы. Мало того, негры заправляют на улицах Болоньи и Рима! Мне в тысячу раз лучше умереть, чем жить. Вы так не считаете?

Лейерс выслушал перевод Пино и сказал:

– Дуче, я вам не советчик в таких делах.

Глаза Муссолини обшаривали комнату, будто в поисках чего-то давно потерянного, а потом посветлели, словно очарованные каким-то новым блестящим предметом.