Марк Салливан - Под алыми небесами

Секунду спустя полковник гестапо приказал охранникам отойти. Пино стоял возле железного столба и наблюдал за ожесточенным спором между генералом и Рауффом, спор продолжался, пока Лейерс не показал на саквояж.

Рауфф недоуменно посмотрел на генерала, потом на саквояж, потом снова на Лейерса, потом сказал что-то. Лейерс кивнул. Полковник гестапо пролаял приказ эсэсовцам. Двое из них подошли к заднему вагону, отперли двери, откатили их. В пространство для двадцати коров были набиты восемьдесят человек – мужчин, женщин, детей. Они были в ужасе и дрожали от холода.

– Форарбайтер! – сказал генерал Лейерс.

Пино поспешил к Лейерсу, избегая встречаться взглядом с Рауффом.

– Oui, mon général.

– Я слышал, кто-то из них сказал, что у дочери жар.

– Oui, mon général.

– Попросите мать, пусть покажет мне больную девочку.

Пино пребывал в смятении, но обратился к людям в вагоне и перевел слова генерала.

Несколько секунд спустя сквозь толпу протолкалась женщина, помогая бледной, покрытой по́том девочке лет девяти.

– Переведите ей, что я спасу ее дочь, – сказал генерал Лейерс.

Пино запнулся на мгновение, потом перевел.

Женщина начала рыдать:

– Спасибо. Спасибо.

– Скажите ей, что я обеспечу девочке медицинскую помощь и она никогда не попадет на платформу двадцать один, – сказал генерал. – Но девочка должна пойти одна.

– Что? – спросил Пино.

– Переведите ей, – сказал Лейерс. – И никаких возражений. Либо она хочет спасти девочку, либо нет. И тогда я найду кого-нибудь более сговорчивого.

Пино не знал, что ему думать, но перевел слова генерала.

Женщина проглотила комок в горле, но ничего не сказала.

Женщины вокруг нее говорили:

– Спасай ее. Не медли!

Наконец мать больной девочки кивнула, и Лейерс сказал эсэсовцам:

– Отведите ее в мою машину и ждите с ней там.

Эсэсовцы замерли в нерешительности, но полковник Рауфф прикрикнул на них. Девочка, хотя и ослабевшая и больная, впала в истерику, когда ее забрали у матери. Ее визг и крики разносились по всему вокзалу. Лейерс приказал остальным выйти из вагона. Он двинулся мимо них, разглядывая каждого по очереди, наконец остановился перед девушкой лет семнадцати.

– Спросите ее, хочет ли она оказаться где-нибудь в безопасном месте.

Пино перевел, и девушка без колебаний кивнула.

Генерал приказал двум другим эсэсовцам отвести ее в машину.

Лейерс пошел дальше, разглядывая людей, и Пино не мог не вспомнить, как он оценивал рабов на стадионе в Комо в первый день, когда Пино начал работать на него. За две-три минуты генерал Лейерс отобрал еще двоих, это были мальчики, подростки. Один мальчик отказался, но мать и отец настояли.

– Возьмите его, – твердо сказал отец. – Если там безопасно, он ваш.

– Нет, папа, – сказал мальчик. – Я хочу…

– Мне все равно, – сказала его мать, обнимая его и плача. – Ступай, с нами все будет хорошо.

Когда эсэсовцы увели их, Лейерс кивнул Рауффу, который приказал остальным вернуться на место. Ужас переполнял Пино, когда он смотрел, как люди возвращаются в вагон, в особенности мать и отец последнего отобранного мальчика. Они оглянулись через плечо, прежде чем войти, чтобы еще раз увидеть любимое дитя, приносившее им столько радости.

«Вы правильно поступили, – думал Пино. – Это трагедия, но поступили вы правильно».

Он отвел глаза, когда задвигали и запирали дверь вагона.

– Идемте, – сказал Лейерс.

Они прошли мимо полковника Рауффа. Саквояж генерала стоял у ног шефа гестапо.

Когда они подошли к «фиату», отобранная четверка сидела внутри, все тряслись от холода – трое на заднем сиденье, один на переднем. Их охраняли четыре эсэсовца, которые неохотно ушли, когда Лейерс их отпустил.

Генерал открыл заднюю дверь и, улыбаясь, посмотрел на ребят.

– Форарбайтер, скажите им, что я – генерал-майор Лейерс из «Организации Тодта». И пусть они повторят.

– Повторят, mon général?

– Да, – раздраженно ответил Лейерс. – Мое имя, звание, Организация Тодта.

Пино сделал, как ему было сказано, и каждый из ребят повторил имя и чин Лейерса, название организации.

– Отлично, – сказал генерал. – А теперь спросите, кто их спас с платформы двадцать один.

Пино этот приказ показался странным, но он перевел, и четверо ребят покорно повторили имя генерала.

– Живите долго и счастливо и благодарите вашего Бога так, будто сегодня Пасха, – сказал Лейерс и закрыл дверь.

Генерал, чье дыхание клубилось на морозном воздухе, посмотрел на Пино: