Александр Кожедуб - Мерцание золота

— Вот об этом я с тобой и хотел поговорить, — сказал Вепсов. — Юрий Владимирович изо всех сил сопротивляется, а я думаю — пора.

— Конечно, пора, — согласился я. — Неизвестно, что будет на следующий год. Могут и здание отобрать.

— Кто? — неприязненно покосился на меня директор.

— Власть, — вздохнул я. — Сейчас у нас главный рэкетир она, родимая.

— Наше здание принадлежит писателям, — пробурчал Вепсов. — Неужели у них рука поднимется?

— Придет время — поднимется, — посмотрел я на Тимку, безмятежно раскинувшегося под лампой. — Сейчас самая лучшая жизнь вот у них.

— У них она всегда была лучше нашей, — кивнул директор. — Это же не собаки.

Особой разницы между московскими котами и собаками я не видел, однако спорить не стал. Тимкина жизнь определенно была лучше моей. Но пусть хоть кому-нибудь живется хорошо во времена свободы предпринимательства. Наконец-то национальное достояние в виде нефти, золота и прочих алмазов поделено между избранными.

— А вот тебе ничего не досталось, — хмыкнул Вепсов.

— Так я же белорус, — сказал я. — У нас бульба.

Директору мой юмор нравился не всегда. Раздражала и строптивость, проявляющаяся в самый неподходящий момент. Но где их взять, покладистых?

Как я уже знал, люди были самой большой проблемой Вепсова. Со всеми своими бывшими сослуживцами он расставался в лютой вражде. Та же участь ждала и меня, но человек живет сегодняшним днем, отнюдь не завтрашним. А когда оно еще наступит, это завтра. У нас ведь сначала утро, затем бесконечный день, а там не менее долгий вечер с чаркой и куском мяса.

Я увидел, что Тимка спит на большом листе гербовой бумаги.

Вепсов поймал мой взгляд и накрыл угол бумаги, высовывающийся из-под кота, рукой.

— Неужто награда? — спросил я.

— Из Дома Романовых приходили, — вздохнув, признался Вепсов.

Я видел этого председателя Геральдической комиссии Дома Романовых. Более отъявленного проходимца до сих пор я не встречал. Он походил одновременно на Остапа Бендера, Кашпировского и депутата Государственной думы нынешнего созыва.

— И кто вы теперь? — попытался я вытащить лист из-под кота.

— Барон, — сказал Вепсов. — Не трогай Тима, три дня где-то пропадал, пусть спит.

— Мулатов вроде получил титул графа, — вспомнил я. — Точно такую бумагу показывал.

«Интересно, сколько стоит титул барона? — подумал я. — У Мулатова денежки водились, все-таки внук бухарского ростовщика. А откуда они у северного человека?»

— Оттуда, — сказал Вепсов. — Ты про Ювэ понял?

— Нет.

— На заседании комиссии скажешь несколько слов о романе и выдвинешь Классика на премию. Вопросы есть?

— Нет.

— Правильно. Свою книгу в печать сдал?

— Нет.

— Что это у тебя сегодня одни «нет»? — развеселился Вепсов. — Сдавай, нечего кота за хвост тянуть. А, Тимка?

Кот и ухом не повел. Проблемы людей его не интересовали. Вот кому надо бы присудить премию.

— Ты это брось, — сказал директор. — Придет время, и о тебе вспомним. Прежде классиков надо уважить. О Викторове вот забыли. Ты у него в журнале печатался?

— Да, — сказал я.

— Мой роман он зарубил, — посмотрел в окно Вепсов, — но я зла не держу. Слишком часто в ЦК бегал. А там хорошему не научат.

— Шауро? — вспомнил я своего земляка из ЦК партии.

— И этот тоже, — досадливо поморщился Вепсов. — Но хуже всего меня братья-писатели с «Литературной Россией» кинули.

Я уже слышал эту историю. В Союзе писателей России, где одним из начальников был Бочкарев, Вепсову пообещали должность главного редактора «Литературной России». Но в самый последний момент, как это часто бывает, секретариат проголосовал за Сафонова.

Это была незаживающая рана.

— И Бочкарев ничего не мог сделать? — спросил я.

— Он оказался один против всех, — тяжело вздохнул Вепсов. — Я все-таки больше газетчик, чем издатель.

— В издательстве вы сам себе начальник, — сказал я. — В газете интриг больше.

Вепсов промолчал. Похоже, именно интриги были его призванием.

— После смерти Эрика газета влачит жалкое существование, — решил я смягчить ситуацию. — Гонорары не платят.

— Их сейчас нигде не платят. — Вепсов выдвинул ящик письменного стола и достал несколько номеров «Молодой гвардии». — Вот, возьми, прочитай и доложи на комиссии. Нужно, чтобы Ювэ внял.

«Куда он денется, — подумал я. — В комиссии люди опытные, уговорят Классика».

Лучше других в комиссии я знал Юрия Лубкова, фольклориста и по совместительству ректора педагогического университета. В свое время он готовил том сказок для собрания русского фольклора, издававшегося в «Современной России». Редактором этого собрания, естественно, была моя жена.