Алексей Саморядов - Праздник саранчи

— Что ж ты, дурак, обиделся? Это же дар Божий, иди погуди, не ломайся! — окликнул его дядя.

— Сатана так гудеть не может, как наш Колька! — сказал серьезно один из мужиков.

— Да как гудеть-то? — не понимал Константин.

— Стесняется он, — сказал другой мужик, — Да иди, погуди, все просят! — крикнул он.

— Коля, пожалуйста, погуди, — попросила Анна. — Я никогда не слышала.

Парень стоял в нерешительности, раздумывая.

— В последний раз, — сказал он серьезно.

Он отошел от столов еще дальше, в поле. Встал, опустив голову и растопырив руки. Было тихо, только ручей журчал на краю поляны. Вдруг в воздухе откуда-то возник низкий гул, как будто где-то далеко работал тяжелый мотор. Он становился все громче, громче, все мощнее и мощнее. Заволновались, заржали лошади, Колька медленно поднял напряженное лицо, и на столе вдруг зазвенели рюмки. Все замерли. Анна непроизвольно придвинулась к мужу и схватила его за руку. Колька поднял голову к небу, а гул его голоса поднялся куда-то вверх. Потом он вдруг бросился бегом к лошади, вскочил в седло и поскакал в поле. Все сидели тихо, как завороженные…

Анна стояла на краю обрыва. Ветер шевелил ей волосы. Внизу, под ней лежали холмы, поросшие красным лесом, поля, деревни. Анне улыбалась. Вокруг никого не было, и она тихо-тихо принялась напевать какую-то грустную и нежную песню…

В огромном зале сидели и стояли тысячи людей. Они кричали и, подняв руки, раскачивали ими в такт песне…

Анна, освещенная десятками прожекторов, стояла на сцене с закрытыми глазами. Ее сильный голос летел над залом…

Утренний туман стоял над рекой. Катер тихо шел вдоль камышей. Анна спала, положив голову на колени мужу, а он гладил ее волосы. Она проснулась и улыбнулась.

Дикие утки, хлопая крыльями, взлетели над рекой…

Спортивный зал ревел. Сотни людей вставали со своих мест, размахивая руками…

Толпа в проходе расступалась, давая дорогу к рингу, помахивая боксерскими перчатками, бежал Константин…

Он вышел на ринг, красивый, сильный, встал, подняв руки, приветствуя зрителей…

Вертолет оторвался от земли, и красный лес, машины, егеря, остались далеко внизу…

Константин спал под иллюминатором, положив голову на колени жены. Она гладила его волосы…

Закинув голову, спал Витька-охранник с открытым ртом… Голос ее летел над облаками…

Дождь нещадно лил на летное поле, на машины и людей на поле…

Анна, держась за мужа, смеясь, сбежала по трапу. Десятки рук протягивали ей навстречу зонты, букеты цветов. Сверкнула вспышка фотоаппарата…

Черный лимузин летел по проспекту, словно катер, в туче воды…

Анна прислонилась лбом к окну. Муж, отодвинувшись, звонил куда-то по телефону…

Дождь висел над крышами старой Москвы, но голос ее звучал все выше и выше…

Руки тянулись к ней из толпы под сценой. Голос ее достиг предельной высоты…

За кулисами появился Константин с охранниками. Он осторожно прошел к выходу на сцену, встал, завороженный ее голосом…

Анна повернулась и увидела мужа. Он улыбнулся…

Ударил гонг, противники, измотанные боем, разошлись в свои углы…

Константин, задыхающийся, мокрый, повернул разбитое лицо и увидел жену, стоявшую в проходе. Он облизнул кровь с губ и улыбнулся…

Анна и Константин, в вечерних туалетах вошли в зал, где проходил прием. Люди, стоявшие за столами, поворачивались к ним, аплодировали… То там, то здесь сверкали вспышки фотоаппаратов…

Газеты, журналы. Фотографии великой певицы… Анна на сцене… Анна в студии… Анна с мужем…

Фотографии известного предпринимателя, чемпиона Москвы в профессиональных боях… Константин в своем кабинете… Константин на ринге… Константин с женой…

Он бил и бил, словно взорвавшись. Противник уже шатался. Еще один удар, и он тяжело рухнул на ринг…

Константин поднял руки. Зал ревел…

Голос ее стал стихать. Анна отступила от микрофона и улыбнулась. Зал ревел…

— Эту сделку надо сделать, ребята! — Константин ударил по столу. — Просто сделать! Что здесь нового? В Италии вы работали, банк есть, товар есть, Васька в Риме сидит, уж всех усатых баб передрал! Турки ждут! Давайте, ребята, идите, идите!

Человек шесть, собравшихся в кабинете Суворова, задвигали стульями, собирая бумаги со стола.

— Турки, Константин Сергеевич, какие-то унылые, — сказал один из них — Не нравятся они мне!

— Турки тебе не нравятся! — заговорил Константин. — Негры, евреи, арабы, эстонцы! А кто тебе нравится?

— Ирландки рыжие нравятся, — улыбнулся тот.