Луис Сепульведа - Старик, который читал любовные романы

– А о чем они – эти другие книги?

– Я же тебе сказал – обо всем. Есть книги, в которых описываются приключения, есть научные, есть биографии выдающихся людей и описания их подвигов, есть много книг по технике. А есть книги про любовь…

Последнее замечание священника показалось Антонио Хосе Боливару интересным. Источником его теоретических познаний о любви были по большей части песни. В особенности запомнились ему куплеты Хулито Харамильо, чей голос частенько доносился сквозь треск помех из старенького транзисторного радиоприемника, имевшегося в поселке. Судя по этим куплетам, любовь больше всего походила на неожиданный и весьма болезненный укус слепня, но при этом оставалась такой привлекательной штукой, что, охотясь за ней, люди забывали обо всем на свете.

– А какие они – книги про любовь?

– Боюсь, в этом я буду тебе не лучшим советчиком. Книг о любви я почти не читал. Ну, так, может быть, одну или две.

– Да это неважно. Все равно, расскажите мне, какие они, что в них написано?

– Ну, обычно это история двух людей, которые встречаются, знакомятся, влюбляются друг в друга, а затем борются с теми трудностями и препятствиями, которые мешают им обрести свое счастье.

Сигнал с борта «Сукре» возвестил о скором отплытии. Антонио Хосе Боливар не осмелился попросить у священника оставить ему книгу до следующего приезда. Зато от этой встречи у него осталось еще более окрепшее и оформившееся желание что-то читать.

Весь тот сезон дождей он провел в терзаниях и мучительных сожалениях по поводу совершенно бездарным образом не используемого умения читать. Впервые в жизни он попал в когтистые лапы страшного безжалостного зверя – одиночества. Эта тварь была хитрее, чем любая другая. Вцепившись в жертву, она никак не желала ослабить своей мертвой хватки. Дело дошло даже до того, что Антонио Хосе Боливар стал подолгу говорить сам с собой, чтобы хотя бы представить себе, будто он не один и кто-то слушает его речи.

Ему срочно нужно было что-то читать – это он понял абсолютно точно. Не менее очевидным было и то, что для этого ему придется выбираться за пределы Эль-Идилио. Ехать, может быть, далеко и не пришлось бы. Вполне возможно, что в том же самом Эль-Дорадо найдется кто-нибудь, у кого есть книги. Антонио Хосе Боливар Проаньо ломал себе голову над тем, как добраться до этих книг, как получить разрешение на то, чтобы читать их в свое удовольствие.

Когда дожди наконец прекратились, а сельву заполнили молодые, родившиеся за время сезона дождей звери, Антонио Хосе Боливар вышел из дома и, вооруженный ружьем, крепкой веревкой и должным образом наточенным мачете, скрылся в зеленой чаще.

Две недели он пропадал в джунглях, как раз в тех местах, где селятся столь ценимые белыми людьми животные.

Добравшись туда, где в изобилии водятся обезьяны, он, не тратя лишних усилий, приготовил дюжину простых ловушек, которыми в свое время его научили пользоваться индейцы шуар. Каждая ловушка представляла собой небольшую выдолбленную тыкву с отверстием, в которое с трудом пролезала обезьянья лапа, с одной стороны, и с крохотной дырочкой с другой. Через дырочку была пропущена веревка. Выскользнуть из тыквы ей не давал большой плотный узел. Другой конец веревки привязывался к стволу какого-нибудь дерева. Довершала столь простую, но эффективную конструкцию горсть речных камешков, засыпанная внутрь тыквы. За всеми приготовлениями Антонио Хосе Боливара с деревьев внимательно наблюдала целая стая обезьян. Будучи животными любопытными, они едва дождались, пока он отошел на безопасное расстояние, и спустились посмотреть, что же за такие интересные штуковины он им оставил. Звук перекатывавшихся в тыквах камешков привел обезьян в восторг. Многие из них тотчас же сунули лапы в отверстия и попытались вытащить камни наружу. Понять, что сжатая в кулак лапа не пролезет там, где с трудом проходит раскрытая ладонь, у обезьян ума не хватало. Они отчаянно кричали и трясли тыквами, пытаясь сбросить их с лап, но жадность не позволяла им разжать кулак и обрести таким образом свободу.

Расставив ловушки на обезьян, охотник поискал в окрестностях самую высокую папайю. Этот подвид известного фруктового дерева даже назывался по-особому – «обезьяньей папайей». Таким названием он был обязан своей высоте. Пожалуй, только обезьяны и могли свободно лакомиться плодами этой папайи, известными своей особой сладостью и сочностью.

Антонио Хосе Боливар долго тряс ствол одного из таких высоких деревьев и наконец получил в свое распоряжение две упавшие с ветвей папайи. С этими источающими сладостный аромат плодами он и направился туда, где, как он помнил, в изобилии водились самые разные попугаи и туканы.