Юрон Шевченко: Бермуды

И вот они в ракете. Юхансен спит, положив под голову грелку с Петровой самогонкой. Петро поправил одеяло у друга и протирает запотевший иллюминатор. «Ишь, как надышал, пьянюга», – без злости шепчет Петро. Он озабоченно смотрит на приближающийся Марс. Ему не просто, он за все в ответе, он – главный. Они подлетают к красной планете с теневой стороны. Марс занял весь иллюминатор, он совсем рядом. Петро счастлив, его охватывает гордость за цивилизацию, которую он представляет, за всех землян. Восторг переполняет его, он открывает иллюминатор и от имени всего человечества обнимает Марс…

Миг прошел, организм Наталии Ивановны выделил первую каплю, вдруг чьи-то холодные руки обняли её за задницу. Закричав жутким ночным одиноким криком, Наталия Ивановна сорвалась с места и помчалась к гаражу Арнольда, не сообразив, что бегу мешают спущенные трусы. Добежав до гаража, она упала в объятия Гойко Митич.

– Что случилось, Наташка, на тебе лица нет?

– ТА-А-А-М, – заикаясь, тряслась бригадирша, – кто-то обнял меня за жопу.

Гойко Митич дала начальнице докурить свою сигарету.

– Глупенькая, радоваться нужно, я тебя уверяю, с каждым днем желающих повторить этот подвиг будет всё меньше и меньше, – успокоил бригадиршу Геник.

Из гаража вышел довольный Арнольд. Со словами: «Девчонки, вас только за смертью посылать, шведы уже крепко спят», дал каждой жрице по банке пива, со всеми распрощался и закрыл ворота гаража.

Так закончилась пятница, оказавшаяся самым длинным днем.

Юхансен открыл глаза. После вчерашних «славянских танцев» в голове звучал набат. Сентенция «Мамо, заберіть кота, бо він гупає, як коняка» полностью подтверждала его состояние. «Нужно вставать и идти лечиться». Он еле поднялся, посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрела запухшая, небритая рожа. «Пора привести себя в порядок», – подумалось ему. И только потом Юхансен заметил, что он один. Заставил себя принять душ, почистил зубы, надел последнюю чистую футболку и поплелся в кафе. Было уже десять утра, ярко светило солнце, на небе – ни единой тучи. На Бермудах рыдали все кондиционеры, оставляя под собой лужи быстро высыхающих слез.

Навстречу шел Петро, радостно улыбаясь:

– Пнивет, Швеция. Как здоновье, сконую помощь вызывани? Пошни тнахнем по нюмочке.

– Ой, пошни, – показывая на голову, быстро согласился хокеист. Он уже без разговорника понимал своего нового друга. И только иногда неправильно произносил слова с буквами «р» и «л», вызывая улыбку у своих новых знакомых. В полумраке гаража приятно пахло автомобильными штучками. На двух канистрах лежал кусок ДСП, на этом импровизированном столе стояла поллитра, лежали жареные караси и хлеб. Хоккеиста попустило после второй рюмки.

– Бэны канасыка, – предложил добрый Петро.

Юхансен объяснил, что хочет пива. Петро направил Юхансена в летнюю пивную.

– Там сегодня пиво свежайшее завезни, денжи деньги, возьми и на меня. Я быстно отнесу канбюнатон в сонок седьмой и снедом за тобой.

Юхансен знал, где находится пивная, и пошел «лечиться» дальше. По дороге он вспомнил, что шесть дней не давал о себе знать своим близким. «Сейчас попьем пиво, попрошу Петра, пускай покажет город, заодно позвоню домой». В пивной он купил шесть кружек пива, сел в тени зонта и быстро засадил ледяную кружку. Здоровье постепенно восстанавливалось. Будущий историк рассеянно смотрел по сторонам, взгляд наткнулся на соседний стол. За столом, заставленном пивными бокалами и пепельницей, до отказа забитой окурками, что-то обсуждали Фреди Меркюри из группы «Queen» и Федерико Феллини, тот самый с огромного портрета, висевшего на фасаде кинотеатра во время ретроспективы фильмов маэстро в Стокгольме. Третий, по всей вероятности, был местный. «Они же умерли», – ужаснулся хоккеист. Это, наверное, алкогольная галлюцинация или фокусы с реинкарнацией.

– СЛЫТЫКОЗЕЛ. Шо ты все зыркаешь, ты че мент, в натуре? – выпучил глаза Федерико.

– Сьям ты козьел, – обиженно ответил Юхансен.

Двойники поднялись, хоккеист не стал ждать и пластмассовым стулом съездил по морде Феллини. Через несколько секунд к гаражу Опанаса подлетел велосипед, и звонкий мальчишеский голос закричал: «Дядько Панас, возле пивной вашего немца бьют!». Опанас вынес на балкон сирену, пригодилась всё-таки, и крутнул ручку. Раздался пронзительный вой. Из гаражей посыпались бермудовцы. Опанас стоял на балконе своего гаража, солнце освещало богатырскую фигуру. Легкий ветерок играл с его былинной бородой. Он жестом Богдана Хмельницкого показал разводным ключом на север и могучим своим басом бросил клич: «В летней пивной наших бъют!» Пионеры молча и необычайно торжественно благословляли его призыв своим бетонным салютом. Бермудовцы помчались к месту битвы. Впереди всех бежал Геник с цепью от К-750.