Ольга Степнова - Миллиметрин (сборник)

Свету вдруг стало не жалко умереть ради такой красоты. Он залпом выпил шампанское.

– Слушай, – сказал Андрюха ему на ухо, – а хочешь, я излечу тебя от твоей любви?

– Как? – грустно спросил его Свет. – Как можно излечить от любви?

– Нет, ну ты скажи – хочешь?

Свет задумался. Хочет, конечно, но вряд ли это возможно. Говорят, от любви может излечить только время, но у него этого времени осталось только до полнолуния… Жить с терзающим душу чувством он больше не может. У него нет сил.

– Нет, ты скажи, хочешь? Или тебе приятно, когда тебя плющит при виде этой кудрявой ведьмы?

– Хочу, – прошептал Свет и решительно повторил: – Хочу!!

Татуированная девица равнодушно скосила на него подведённый глаз.

Пивоваров нагнулся поближе к Свету и в самое ухо ему сказал:

– Ты на уши её посмотри.

– Что?! – не понял Фролов.

– На уши её, блин, внимательно посмотри! Я всегда прежде всего у баб уши рассматриваю – красивые или нет.

Свет уставился на Валентину. И громко захохотал.

Уши были большие, оттопыренные и отчего—то заострённые кверху.

Свет хохотал и не мог остановиться.

Валентина оборвала свою длинную, сложную песню и посмотрела на Света огромными глазами в которых отчётливо метнулась паника.

Богемная публика перестала курить кальян и тоже смотрела на Света.

– Уши, – давился Свет смехом, – ой не могу, уши!!

Он вскочил и бросился вниз по лестнице.

Как он раньше не замечал, что она лопоухая?!

Разве можно умирать из—за родственницы Чебурашки?

В коридоре Свет с трудом отыскал среди груды обуви свои ботинки и выскочил из квартиры.

Холодный ветер отхлестал его по щекам. Хотелось петь и орать от счастья.

На него ничего не давит, никаких сто тысяч атмосфер! Он может есть, пить, двигаться, дышать, смеяться, жить!! Он может спокойно ходить в универ и не вздрагивать, когда вдали замаячит копна рыжих волос.

Он свободен.

Пивоваров догнал его у киоска, когда Свет покупал банку пива.

– Спасибо тебе, – сказал Фролов, вручая пиво Андрюхе.

– Да не за что, – пожал плечами Андрюха. – Смотреть на тебя, урода, надоело.

– Я свободен!!! – заорал Свет. – Я живу—у!! И к чёрту полную луну—у!!!

Холодно было, холодно.

Кто прилетал в декабре в заснеженный Петербург с расплавленных солнцем Сейшелов, тот поймёт, как мне было холодно.

Промозглый ветер засунул свои колючие лапы под тоненькую дублёнку ещё когда я спускалась по трапу самолёта, потом терзал моё изнеженное теплом загорелое тело, пока я от аэропорта добиралась до своего старенького «БМВ».

– Лоран, – сказала я, когда печка прогрела салон настолько, что я смогла снять перчатки и набрать по мобильному заветный парижский номер. – Я долетела! Скучаю, люблю, страшно мёрзну и тороплюсь собрать чемодан, чтобы завтра вылететь наконец к тебе! На Сейшелах было отлично. Спасибо за чудный подарок!

– После нашей свадьбы ты никогда никуда не поедешь одна! А свадьба через неделю! – Лоран, как всегда, мешал русские слова, французские и английские. Я хорошо понимала эту его «мешанину» и отлично болтала на ней сама.

– Я помню! – ответила я на «нашем» с ним диалекте. – До встречи завтра в Париже!

Жизнь была прекрасна: шоколадный загар в декабре, принц в Париже, зависть подружек и перспектива приобщиться к миллионам будущего мужа. Могла ли я о таком мечтать?!

…В тёмном подъезде меня поджидали двое. Они схватили меня под руки и потащили назад, на свирепствующую непогодой улицу, к большой тёмной машине, марку которой я, естественно, не смогла рассмотреть. Конечно, я пыталась орать. И отчаянно сопротивляться. Но голос подвёл, выдав лишь беспомощный писк, а коронный удар в коленную чашечку, который я репетировала на платных уроках самообороны, не получился. Я просто промазала, причём, три раза подряд.

Жизнь из прекрасной грозила превратиться в ад. Наверное, меня похитили, чтобы продать в сексуальное рабство, и хорошо, если в Японию, а не куда-нибудь в Эмираты. Почему-то быть сексуальной рабыней в Японии мне казалось более… интеллектуальным занятием.

– Парни, меня в Японию, – попросила я, глотая солёные слёзы. – Только не в Эмираты! – По привычке я болтала на смеси русского, английского и французского.

Парни нехорошо ухмыльнулись.

Мы ехали час и пятнадцать минут. На часы я не смотрела, но точно знала: мы ехали ровно час и пятнадцать минут. Потом машина остановилась и меня вывели на заснеженное, тёмное поле. Я не видела ни черта, но это точно была не Япония. Мороз щипал мои щёки, руки, забирался под распахнутую дублёнку и пощипывал изнеженные на Сейшелах бока.