Фэнни Флэгг - Рождество и красный кардинал

Клод оставался на берегу только в субботу днем, когда по радио транслировали оперы и арии звучали над рекой то тут, то там. По его словам, итальянские тенора распугивали рыбу капитально — поклевки не дождешься.

Впервые услышав, что Клод Андервуд каждый божий день отправляется на рыбалку, Освальд не мог взять в толк, как это человек может до такой степени увлечься и забыть про все остальное. Но стоило ему самому заняться живописью, как все стало понятно. Правда, у Освальда была своя причина почаще браться за карандаш и кисть — отпущенный ему срок. Он хотел поскорее овладеть мастерством, чтобы к Рождеству закончить задуманную картину. Так что Клод рыбачил, Освальд рисовал, а река вела себя мирно и не мешала им.

На следующем собрании эзотерического ордена тайного общества «Узор в Крупный Горошек» состоялись ежегодные перевыборы руководящих органов. Как повелось, Френсис переизбрали президентом, Сибил Андервуд — вице-президентом, Милдред — казначеем, а Дотти Найвенс — секретарем. Бетти Китчен на важные должности не избирали никогда. Из-за роста и военного стажа ей присвоили звание «сержант от геральдики», и, похоже, пожизненно.

Когда выборы завершились, Милдред пожаловалась:

— И что мы глупостями занимаемся, избираем одних и тех же.

Последовало еще одно голосование, одобрившее ежегодную ротацию руководства. Собрание постановило также, что необходимо пригласить на обед членов эзотерического ордена тайного общества «Рисунок в Мелкий Горошек» — организации, впрочем, родственной и нередко двигающей те же проекты, но с которой имелось некое дружественное соперничество, — и выработало конкретный план приема. Когда «Мелкие Горошинки» принимали их в Лиллиане, подавался куриный салат с ананасами, булочки с орехами и сливочный сыр. «Крупные» решили угостить товарок заливным из помидоров, булочками трех разных видов и сладким кремом «плавучий остров» на десерт. Сибил была мастерица готовить «плавучие острова». Ко всему прочему гостям на память следовало вручить прихватки для горячей посуды в крупный горошек.

— Это должно произвести на них впечатление, — объявила Бетти Китчен.

Когда Клод в следующий раз подбросил его на болота, Освальд с головой ушел в работу. Он так увлекся, что ничего не видел и не слышал. Поднял ненароком глаза — а прямо перед ним, не больше чем в пяти футах, лодка, в ней смуглый человек, и взгляд у него такой, что у Освальда кровь застыла в жилах. Потянулись мгновения. Наконец человек взялся за весла, сделал пару гребков и, ни говоря ни слова, поплыл своей дорогой.

Когда вернулся Клод, Освальд описал ему незнакомца (седовласый, зелено-голубые глаза) и спросил, кто бы это мог быть.

— У лодки на корме лежала свернутая сеть? — спросил Клод.

— Лежала.

Клод кивнул:

— Я догадываюсь, кто это. И моя догадка верна.

— Кто?

— Ты хорошенько его рассмотрел? Это был Джулиан Лапонд собственной персоной.

— Креол?

— Он самый.

— Не очень-то дружелюбный у него вид, скажу я тебе.

— Само собой.

— Я не произнес ни слова.

— Оно и к лучшему. Кто его знает, что ему в голову взбредет.

— Что мне делать, если он вернется?

— Не вернется… уж ты мне поверь. Он всех нас презирает. Перенес бы весь свой берег куда-нибудь в Луизиану, если бы мог.

Клод оказался прав. Освальд больше не видел Джулиана.

С приходом теплых дней они стали брать с собой на болота Пэтси. Освальд часами рисовал, а она тихо сидела рядом.

Как-то он спросил у девочки:

— Послушай-ка, Пэтси, а ты уже знаешь, кем станешь, когда вырастешь?

Она задумалась.

— Наверное… Нет, не знаю.

— Что тебе нравится делать?

— Ну… мне нравится играть с Джеком. Я люблю птиц.

— Ага. Может, ты будешь ветеринаром? Знаешь, кто такой ветеринар?

— Нет.

— Доктор, который лечит зверей и птиц. Тебе нравится?

— Нравится. А настоящим доктором я могу стать?

— Конечно. Если сильно захочешь.

— Правда? И Джек прилетит ко мне?

— Ну разумеется.

У Пэтси загорелись глаза.

— Будь я доктором, я бы, может, вылечила ему крыло, и он бы нормально летал, и ни один ястреб или филин не смог бы его поймать и съесть.

— Может быть.

И Освальд вручил девочке небольшой рисунок: белая цапля в очках, цилиндре, лакированных ботинках и с тростью под мышкой. Надпись под картинкой гласила: «Для Пэтси. Мистер Цапля собирается на светский раут».

В тот же вечер, вернувшись домой, Пэтси сказала Френсис — та сидела за швейной машинкой и подшивала прихватки: