Кирил Бонфильоли - ГАМБИТ МАККАБРЕЯ

Д-р Ниц принялся издавать тревожные звуки. Я, конечно, всегда был филантропом, но впервые в жизни мне довелось высмаркивать нос китайскому стоматологу. Ртом он дышать, разумеется, не мог. Затем я по телефону вызвал «скорую помощь» и полицию и сделал ноги, ибо я нацелен на выживание.

Вернувшись в отель, я позвонил Иоанне — вы знали, что из Китая можно Лондон набирать? — и сказал ей — но сдержанно, — что у ее зубастого друга не все в порядке, да и супруг ее видал деньки получше. Она велела мне собрать побольше мелочи, спуститься на улицу к телефону-автомату и перезвонить. Что я и сделал, ибо всегда готов услужить. Вскоре связь между нами наладилась — и линия оказалась изумительно чиста.

— На самом деле все очень легко, Чарли-дорогуша, — сказала она, когда я развернул перед ней весь гобелен своего смятения. — У тебя есть ручка или карандаш?

— Разумеется, есть, — рявкнул я, — но какого черта…

— Тогда записывай. Укрой, э, средство гигиены, где-нибудь на себе. Завтра утром пораньше вылетай из Гонконга в Дели. Затем — из Дели в Париж. Затем садись на рейс «Эр Франс» Зед-Зед 690 до аэропорта Дж. Ф. Кеннеди, Нью-Йорк. Записал правильно? ОК. Теперь, после взлета зайди в туалет — извини, дорогуша, я никогда не привыкну говорить «уборная» — и отвинти смотровой лючок за унитазом. Спрячь барахло там. В Кеннеди пройди таможню и возьми билет на рейс Зед-Зед 887 до Чикаго: тот же самолет, но теперь это внутренний рейс и никакой таможни, понимаешь? После взлета изыми средство гигиены. Позвонишь мне из Чикаго, и я скажу тебе, что делать дальше. ОК?

— Нет, — ответил я.

— Как это — «нет», дорогуша?

— Так, что как бы — «нет». В смысле — нет, я не стану этого делать. Я видел фильм о Сан-Квентине [101]и терпеть не могу все его камни до единого. Я смою эту дрянь в то, что ты называешь «туалетом», как только вернусь в отель. И пожалуйста, не пытайся меня переубедить, ибо я уже настроился.

— Чарли.

— Да?

— Помнишь, я уговорила тебя сделать вазэктомию сразу после того, как мы поженились?

— Да.

— В такой хорошенькой клинике?

— Да.

— Они тебе не сделали вазэктомию.

— Боже праведный! — вскричал я в ужасе и смятении. — Да я же мог бы родить ребенка!

— Не думаю, дорогуша. А сделали они вот что — имплантировали тебе в, э, пах крохотную взрывную капсулу с часовым механизмом на кварцевом распаде. И взрывается она — дай поглядеть — через десять дней. Извлечь ее оттуда, не активируя механизм абсолютной надежности, может лишь тот парень, который ее туда поставил. Поэтому прошу тебя — не позволяй никому туда лазить: ты мне как бы нравишься какой есть, знаешь ли. Эй, Чарли, ты еще тут?

— Да, — с оттяжкой произнес я. — Очень хорошо. Продиктуй-ка мне еще раз номера этих рейсов. И вот еще, Иоанна?

— Да, дорогуша?

— Скажи тому парню, который знает, как вытащить из меня этот прибамбас, чтобы он очень, очень осторожно переходил дорогу, э?

С ПОЛУЧЕНИЕМ ПОДОРОЖНЫХ я не стал задерживаться — даже для того, чтобы потерять свою тысячу фунтов за игорными столами достославного Макао; вместо этого запихал все, что у меня было, — ну почти все, — в чемодан и спустился к стойке портье расплатиться по счету и забронировать билет на ночной рейс. Малый за стойкой — и как это все они ухитряются выглядеть такими одинаковыми? — сообщил, что у него в сейфе для меня кое-что есть. Будь мне куда бежать, осмелюсь выразиться, я бы — побежал. А так я издал индифферентное «о, а?». Малый за стойкой покрутил сейф и выудил из недр его толстый конверт; корявой рукою он был адресован «Другу бедных», и малый не удосужился снять пришпиленный клочок бумаги, на котором значилось: «Для слишком грузного парня, похожего на еврея, который носит задом наперед воротничок и очень много пьет». Я не гордый, я открыл конверт — в нем содержалась записка: «Уважаемый отец, я сыграл на ваши бабки в кости и сделал пять пасов подряд а потом принял против двух других игроков и мне повезло и я взял только 5 % себе за время и хлопоты и надеюсь что бедные помолятся за вашего покорного…» Помимо записки, конверт содержал неправдоподобный ком наличной валюты всевозможных стран мира. Отели вроде того, где остановился я, само собой, предоставляют круглосуточные банковские услуги, и я приобрел банковский чек на свой выигрыш (и большую часть тысячи фунтов своих карманных денег) и отослал его бедным, как требовала моя совесть. Единственный бедный, которого я в тот момент сумел припомнить, был Ч. Маккабрей, проживающий по Аппер-Брук-стрит, Лондон, Дабль-Ю-1. Всегда буду вспоминать того славного американца — единственного честного человека, которого я встречал в жизни.