Александр Дорофеев - Московское наречие

«Вряд ли наш Исаак упер его или купил за чечевичную похлебку, – решил Туз. – Скорее всего, почерпнул из гармонических небесных сфер. Чего там только не витает»…

Так или иначе, а на сердце стало легко и пусто, будто в верхней чашке забытых песочных часов.

В воздухе явственно попахивало ураганом Абандона, и с его приближением творилось много несуразного. Чем крепче становился ветер и понижалось атмосферное давление, тем более диковинные дела вершились на земле.

«Знаешь, чего надумал этот скотина алькальд Атрасадо? – сказала Груша за обедом. – Всем здешним бабам из числа простых вставляют отрицательную спираль!»

«От пьянства что ли?» – не понял Туз, заранее жалея фелисчанок с отрицанием в попе.

«У тебя одно на уме, – сразу рассердилась Груша. – От беременности! Чтобы не рожали! Алькальду лень обновлять надпись на камне. Хочет, чтобы население не превышало пятидесяти тысяч. Скоро будут вывозить, как собак, на необитаемые острова!»

Не успел еще Туз должным образом возмутиться, а Груша рассказала, что повстречала на улице самого алькальда Атрасадо, кривого, но зорко видящего, который признал в ней танцовщицу из ресторана «Сарго», куда частенько наведывался, бывая в Мехико, и предложил на выбор – выложить кучу денег за гражданство или пару раз в неделю изображать перед ним пойманную кефаль.

«Иначе вышлют из страны!» – заключила с истерическими нотками.

По правде говоря, гражданство в Белизе стоило копейки, но Груша желала, чтобы Туз не сидел на жопе ровно, а хоть как-то действовал.

«Так уедем отсюда», – легко нашелся он.

«Ах, ты хочешь, чтобы я опять гуляла с мачо по требованию?!» – вскипела Груша.

Положение и впрямь создалось безвыходное. Глупо идти на прием к алькальду и бить его в кабинете. Лет двадцать назад, наверное, так бы и поступил, а сейчас все казалось суетой сует. Хотя тошно было представить, как это последнее делает Атрасадо с Грушей, – душа сжималась до размеров чернослива. Он не спал всю ночь, точно перед ограблением банка, и к утру сообразил, что алькальда надо убрать. Можно, конечно, пригласить Колю-ножа с автоматом Калашникова, но это излишне преступно. Разумнее сместить Атрасадо с поста, написав жалобу губернатору, – вот цивилизованный путь.

Туз сочинил прошение и отправился на автобусе в Бельмопан, но к дону Пепе его не пустили – то ли был в отъезде, то ли в забытьи, – так что пришлось оставить бумагу за безнадежно-тюремной решеткой окна канцелярии.

По последним сводкам ураган Абандона уже топтал остров Горда близ побережья Гондураса. И в Фелисе его дыхание ощущалось все сильнее. Уличные песочные часы переворачивались до срока, застывая с пустой верхней чашкой.

Призадумавшись, не ограбить ли все-таки банк, Туз пересекал центральную площадь, где у подножия бронзовой лангусты набухали от ветра шатры, и едва не столкнулся с дородной цыганкой, окруженной выводком детишек. Глаза его, как говорится, были удержаны, и он не сразу понял, кто это.

Но когда она щелкнула в бубен под мышкой, звук пронзил сердце и отворил вежды. Обведя рукой рыже-кудрявых цыганят, Рая без предисловий сказала: «Бубенчик, это твои сорванцы!» Они скучали и дурачились, швыряли в лангусту камешки и подбирали, как мама в прежние годы, ягоды, плоды, корешки, немедленно суя в рот. Кроме недоумения, Туз ничего не ощутил. Душа не встрепенулась, как ни понуждал ее к скромным хотя бы родственным чувствам. Ну, еще куда ни шло – один-двое. А тут целая шайка, не менее дюжины! Наверное, именно так смотрит отец множества на свое потомство, не в силах различить и выделить. К тому же он прикинул, наконец, сколько не виделись, и выходило, что сорванцам, если от него, должно быть около тридцати.

«Можно сказать, отложенным платежом! – улыбнулась Рая, поняв расчеты. – Берегла в пробирке до подходящего времени, пока не вышла замуж за цыганского барона. Он хочет видеть тебя сейчас же»…

Дети из пробирки, Рая и цыганский барон не помещались в голове, и без того отягощенной алькальдом, гражданством и банком. «Не идет ли дело к взысканию алиментов? – мелькнула мысль. – Не против, но не из Грушиного же наследства выплачивать!» Опасаясь скандала с поножовщиной – мало ли, какие у цыган причуды! – поинтересовался: «Надеюсь, ты не рассказывала лишнего?»

«Он и без меня все знает и видит», – не слишком-то успокоила Рая и приоткрыла тяжелый полог шатра.

Внутри сияла странная лампочка без проводки. Такой пронизывающий неземной свет Туз встречал только в стриптиз-барах.