Маргарита Симоньян - В Москву!

— А меня поперли с работы еще при советской власти за то, что я грузинского не знал, — отозвался Алик. Он был единственным за столом абхазом.

— А кем вы работали? — спросил Сергей.

— Дороги строил. Зачем мне там грузинский язык — с цементом разговаривать?

— И что, из-за этого война началась? — снова спросил Сергей.

— Конечно, из-за этого! — вспыхнул Алик. — А этого мало, что ли? Ты не знаешь, как грузины борзели тут! Война после чего, ты думаешь, началась? После того, как они в Сухуме институт закрыли. Сказали, что народ, у которого нет культуры и истории, не может иметь институт. Так и сказали! Это мой народ — у которого нет ни культуры, ни истории! Они так всегда считали и до сих пор так считают! Мы никогда с ними не будем вместе жить больше, никогда! Здесь была такая кровь, которую на Кавказе столетиями помнят. Это надо Кавказ вообще не знать, чтобы этого не понимать. У нас ни одного мужчины нет — ни одного! — кто бы не воевал. И, если сейчас война опять начнется, мы все достанем свои ружья из подвала и пойдем опять убивать и умирать будем сами, пока последнего грузина с нашей земли не выгоним, — сказал Алик и встал над столом.

— А без грузин лучше стало? — не успокоился Сергей.

— Конечно, лучше! — почти закричал Алик. — Живем на своей земле, как хозяева, а не как слуги.

— Мы не жалуемся, — подтвердила Кремлина. — Все хорошо. Пока ваша Россия нас не бросит — все хорошо. А вообще везде, где люди — везде говно. Давай я лучше кофе сварю, кто будет?

— Вот именно, нашли тему! — сказала Лиана.

— Ладно, подвинь мне соль по-братски, — сказал Алик Сергею, садясь обратно.

— Ба, расскажи лучше, что тебе свекровь сказала, когда тебя первый раз увидела? — опять спросила Джульетта.

— Замолчи, не скажу, сказала! — ответила бабушка и стукнула по клеенке сморщенным кулаком.

Бабушка Зина — свекровь Кремлины — была русской. Единственной русской в огромной семье. Много лет назад ее будущий муж уехал из Апсны в Ленинград учиться в институте. В первое лето он приехал домой с пятью монголами-однокурсниками. Следующим летом привез невесту. Увидев ее, родители закатили скандал, суть которого сводилась к тому, что лучше бы сын женился на пятерых монголах, чем привел в дом русскую невестку. Зина хорошо помнила, как она стояла в огороде, прислонившись к высокой хурме, которую видела первый раз, пока ее Карапет громко ругался с родителями на незнакомом языке.

Потом все затихло. Через минуту под хурму вышли будущие свекор со свекровью. Они долго молча смотрели на Зину, а она смотрела на них, не зная, что ей делать и говорить, и нужно ли что-то говорить и делать. Потом свекровь сказала свекру одну только фразу, которую Зина тогда не поняла, но запомнила навсегда.

После громкой свадьбы каждую ночь Зина повторяла фразу свекрови в уме, чтобы не забыть и когда-нибудь обязательно выяснить, что она значит. И каждое утро боялась спросить у мужа, оказавшегося строгим и даже грозным — совсем не таким, каким он был в институте.

Целыми днями Зина пахала в колхозе, до одури сбивала жирное масло, нанизывала табак на тонкие прутья, собирала тутовые листья, чтобы кормить отвратительных шелковичных червей в ящиках, которыми был уставлен весь дом*, а вечером — это было самое ужасное — муж заставлял ее мыть его матери ноги.

Через несколько лет свекровь умерла, а Зина привыкла возиться в земле и даже по ней скучала, когда пару раз ездила в Ленинград навестить родителей. Она полюбила выращивать шелк и табак, родила шестерых и сама не заметила, как выучила чужой язык.

Однажды она наконец поняла, что сказала тогда свекровь, и очень долго смеялась.

— Бабушка, ну что она тебе сказала? — ныла Джульетта.

— Иди в жопу, — ответила бабушка. — Никогда тебе не расскажу.

— Да я и так знаю!

— Знаешь, сиди молчи, — ответила бабушка.

Алина вышла в туалет. Туалетом Кремлины гордился весь поселок — в нем был унитаз.

— Там пеночка вместо мыла! — предупредила Джульетта. — А то отдыхающие жалуются, что у нас мыла, видите ли, нет.

— Может, это музыканты жалуются? — спросила Лиана. — Они, небось, не видели никогда пеночку.

— Какие музыканты! Музыкантов мы туда не пускаем! Они в огород ходят.

Туалет находился на дальней границе участка, за огородом. Вымыв руки разбавленной пеночкой, Алина пошла обратно к столу. В воздухе тихо и музыкально стрекотали насекомые. Теплая кора душистых деревьев поблескивала в лунном свете. Под тоненьким невысоким гранатом Алина увидела Сергея.