Фотина Морозова - Записки литературного негра

Ведь он - это я. Не целиком, но, по крайней мере, частично. Как я была составной частью Писателя, одним из его литнегров, так и он был частью меня. Человек вообще сложен, и даже если не читать Юнга, жизнь подсказывает, что в тёмных закоулках наших извилин скрываются оч-чень разные обитатели. В моей коммуналке, к слову сказать, прописаны и Послушная Девочка, и Железобетонная Врачиха, и Царапучая Киса вместе с Мурлычной Кисью, и Журналист (пол скорее мужской), и ещё много, много странных персонажей. Встречаются здесь лица разных национальностей, не имеющих ни малейшего отношения к моему генетическому фонду... Вот, завёлся теперь и тип мужского пола с фамилией Писателя. Возросший на дрожжах милицейской тематики, накачавший мускулы в нулевых годах начавшегося века, он не так уж мне мил. Однако и открещиваться от него не собираюсь. Помимо финансового достатка на определённом этапе жизни, он научил меня писать быстро и не бояться новых тем.

В общем, надеюсь, теперь понятно, почему я не звонила (и не собираюсь) реальному человеку, носящему фамилию, которая значилась на обложке моих детективов.

Другого заказчика я тоже никогда не видела. Но если Писателя совершенно не могу представить как человека, то этого - могу. По той хотя бы причине, что с ним тесно знакома подруга, которая меня на него (или его на меня) вывела. Подруга - человек говорливый, мы с ней много чего обсуждаем. В том числе и высказывания того, за кого я состряпала два романа и сценарий. А бывают такие высказывания, которые высвечивают личность насквозь.

- Стас - он такой наивный, - прочирикала подруга... У неё от природы высокий голос с чирикающими интонациями. И мягкие, добрые, всепрощающие карие глаза. - Он на полном серьёзе считает, что вот эти все наши романы, которые выходят под его именем - его... Ну, что это он их пишет.

Я не поняла. Точнее, просто не поверила, поэтому отказалась понимать.

- Нет, правда, Стас считает, что вот эти несколько страничек, которые он сочиняет, сюжет и всё такое - что это и есть книга. Он же понятия не имеет о том, как из себя выжимать вот это количество страниц, о том, как это долго, и сколько исправлять приходится. Такой наивный, как ребёнок!

Подруга явно предлагала этим умилиться. А у меня скорее вызвало злость то, что хочется назвать совсем не наивностью. Скорее, глупостью. Или хамством, оправданием которому не может служить даже глупость.

Нет, вы только подумайте! Человек платит за труд деньги - и немалые деньги, больше, чем в издательстве - но при этом уверен, что никакого труда нет! Так за что ж он деньги-то платит? По логике событий, за то, что не способен сделать сам. Если бы мог, не платил бы. Он что, не понимает этого? А может, в глубине души понимает, но хочет унизить? Не меня - очевидно, своего бессменного литнегра с давних времён, вот эту самую мою подругу, которую я очень люблю, но в данный момент она меня начинает доставать своим всепрощением...

Сама не понимаю, почему слова человека, мало смыслящего в литературе, так меня разъярили. Возможно, потому, что анонимность - всё же тяжкое бремя. Но, по крайней мере, можно втайне утешаться, что эта книга на прилавке - твоя. А когда тебе вот так в морду лепят, что она - ни с какой стороны не твоя, и вот эти слова, которые, как сейчас помнится, пришли тебе в голову сразу по пробуждении мутным зимним утром, ни разу не твои, а являются порождением ауры заказчика - это подрывает веру в собственные силы. И отбивает желание писать... По крайней мере, писать за этого заказчика с его мощной аурой и своеобразными представлениями. Так что, несмотря на высокие расценки, наш тандем породил малое количество продукции и был непрочен.

А ещё попадаются заказчики - ну о-очень своеобразные... Настолько, что я вообще не знаю, как к ним относиться. И предпочитаю не относиться совсем.

После публикации в сети моих литнегритянских заметок ко мне на почту стали приходить письма по этой тематике. Одни люди спрашивали, как стать литературным негром, и просили адреса и явки. Другие - уже вступившие на этот путь - интересовались стандартными расценками. Третьи оказались журналистами, желающими взять у меня интервью - в том числе телевизионные...

Но одно письмо было абсолютно неповторимым. Моментально ответив, я его уничтожила, так как почувствовала, что оно, даже мирно лёжа в папке "Входящие", способно жрать мозг не хуже вируса коровьего бешенства. Но его содержание впечаталось в память навсегда. Извините, что не воспроизвожу орфографические ошибки, а также строение фраз, которое местами тоже было - неповторимее некуда.