Михаил Идов - Кофемолка

Ни личность, ни намерения автора не оставляли сомнений с первой же строчки. Фельдшер был достаточно нагл и достаточно мелочен, чтобы вести прямой диалог со мной поверх голов читателей.

Каждый день в Соединенных Штатах несколько тысяч молодых людей мечтают владеть именно таким кафе; господин Шарф умудрился открыть свое. Но, как и все исполнившиеся мечты, эта не совсем похожа на то, что представлялось мечтателю. «Кольшицкий», кофейня на венский манер в Нижнем Ист-Сайде, идеологически близка «Фриманс», «Марлоу и сыновья» и нескольким другим заведениям, чей модус операнди — притворяться, что индустриализации американской сферы обслуживания до сих пор не произошло. От стандартных торговцев роскошью владельцев этих мест отличает настойчивый и упрямый популизм («Марлоу» содержит якобы простенькую лавку, набитую органическими деликатесами; «Кольшицкий» с оглушительными фанфарами продает кофе за доллар, как будто эта обычнейшая практика представляет собой пример небывалого благородства). По сути своей эти заведения — арт-проекты, существующие в полном отрыве от экономической реальности, а временами и вопреки ей.

Я не знаю, что о них думать, особенно о «Кольшицком». С одной стороны, мне нравятся его трепетные айншпеннеры; с другой стороны, пить их — все равно что поздравлять самого себя с собственным благополучием. Да, ты достаточно богат, чтобы позволить себе айншпеннер, и достаточно умен, чтобы знать, что это такое. Но возможно ли регулярно посещать кофейню, открытую хипстерами как бы понарошку — ради перманентного кукольного чаепития, — и утверждать, что поддерживаешь малый бизнес? Увы, настоящий малый предприниматель, действительно нуждающийся в моей поддержке, скорее всего сидит где-то в Квинсе, выжитый из Манхэттена, и его кафе не отвечает моим утонченным вкусам. Этический раскол огромен, и он продолжает расти. Вместо былых бизнесов категории «мама и папа» нам (просвещенным нью-йоркским гурманам) предлагаются «сын и дочка»: субкультура золотой молодежи, одни представители которой шутки ради притворяются рестораторами и лавочниками, а другие им подыгрывают в роли покупателей. Барышни-крестьянки, баре-бармены! Но посмотрите, что произойдет при первом же признаке финансового неблагополучия. Как быстро сбросят они за борт свои милые кофейни и ностальгические галантереи и вернутся в ряды маркетинговых консультантов, пиар-директоров и прочих зыбких псевдопрофессий, составляющих наш постмотдернистский Манхэттен, где деньги делаются на деньгах и СМИ пишут о СМИ? Иногда полезно проверить, как идут дела в настоящем мире с его «Старбакс» и «Суперкатс». Ради бога, ходите в «Кольшицкий» и иже с ним, но не гладьте себя за это по голове.

Больше всего в статье меня раздражало то, что я практически со всем в ней был согласен. Читалась она, между прочим, гораздо лучше, чем любые четыреста слов из «Трехполюсности»: фиаско, брак, короткий формат и особенно фурычащие под каждым словом моторчики мести — все перечисленное явно шло на пользу стилю Фельдшера. Вскоре после этого его колонка, в которой он язвительно прохаживался по той или иной тенденции на потеху читателю, стала еженедельной частью журнала. За это, решил я, он должен благодарить меня — как критика и как тему.

Фельдшер был не прав в одном, разумеется. Избавиться от дохлого кафе было примерно так же легко, как сбить воду в масло. Я начал со звонка в серьезную посредническую фирму и заявил, повинуясь безумному импульсу, что хочу продать «Кольшицкий» за двести тысяч долларов. Беседа с прибывшим из Мидтауна представителем фирмы прошла по сценарию знаменитого скетча из «Монти Пайтона» о мертвом попугае. [88] …в котором покупатель пытается вернуть в зоомагазин околевшего попугая, а клерк заверяет его, что птица всего лишь «отдыхает».

— Секундочку. Вы говорите, это активный бизнес? — спрашивал посредник, щурясь, чтобы рассмотреть силуэт вырубленного «Ранчилио» в романтическом полумраке.

— Разумеется, — с негодованием отвечал я. — Мы просто закрыты на день Благодарения. А так он приносит около пяти тысяч долларов в неделю. Вы читали о нас в журнале «Нью-Йорк»?

— Но день Благодарения только через три недели.

— Я имел в виду канадский день Благодарения. Моя супруга навещает родственников в Ванкувере. [89] В США день Благодарения отмечается в последний четверг ноября, в Канаде — во второй понедельник октября. Учитывая, что в Ванкувере огромная азиатская община, Марк в данном случае неплохо импровизирует.