Масахико Симада - Хозяин кометы

Наверняка тетушка Андзю расскажет тебе сейчас историю путешествий казановы. Казанову ненавидят как женщины, так и мужчины. Соперники, сжигаемые пламенем ревности, и брошенные женщины хотели бы стереть Каору-сан с лица земли. Неужели анонимным сообщникам удался этот заговор?

Но тетя Андзю сказала абсолютно противоположное тому, что ты себе представляла.

– Каору полюбил одну женщину сильнее жизни. Любовь эта закончилась ничем, но для Каору она все еще продолжается. Десять лет назад он даже проговорился мне, – тетя Андзю сказала, подражая голосу Каору – «Андзю, я не могу отказаться от нее. Пока моя любовь будет оставаться без взаимности, я не умру, даже если меня убьют».

Не маме были адресованы эти слова, хотя любовь к маме была взаимной – на свет появилась ты. Да и сама мама говорила: лишь бы Каору-сан вернулся живым.

Ты опять посмотрела на стол Каору. В рамке из красного дерева – фотография улыбающейся девушки, она как будто радовалась встрече с добрым знакомым. Но почему-то казалось, что ее уже нет в живых.

– Это ее не мог забыть Каору-сан?

– Да. Этот снимок был сделан в то время, когда они обратили внимание друг на друга. Было это тридцать шесть или тридцать семь лет тому назад. Они знали друг друга с детства и впервые встретились лет сорок назад.

Значит, семена этой фатальной любви были посеяны задолго до того, как в американском захолустном городке Каору-сан встретил маму. Ты по-новому посмотрела на улыбающуюся девушку. Она выглядела гораздо моложе тебя, было ей лет пятнадцать или шестнадцать. Куда смотрели ее широко открытые глаза? Она была полна невинной радости, но в глазах читалось одиночество. Похоже, она пыталась разгадать, какие чувства отражаются на лице ее визави, и вместе с тем, охваченная внезапной радостью, прислушивалась к себе. В ее взгляде, возможно, есть сила, которая ободряет, делает счастливым и не дает скучать, – подумала ты. Наверняка Каору-сан все бы отдал за ее улыбку. Почему-то тебя тоже завораживало ее лицо – она будто разгадала что-то важное, – и ты зачарованно смотрела на портрет.

Тридцать шесть или тридцать семь лет тому назад в этом городе мальчик встретился с девочкой. И сегодня где-нибудь на улице или в школе, на берегу реки, в парке или в кафе мальчики встречаются с девочками. Если это преступление, то на какой ужасно преступной планете мы живем.

В то время ее звали Фудзико Асакава. Хорошо воспитанная, умненькая; когда она была рядом, на душе становилось тепло и радостно. Если бы Фудзико и Каору оставались просто друзьями детства, то они смогли бы сохранить приятные воспоминания детских лет, которые есть у каждого. Но, выйдя за рамки детской дружбы, они захотели более тесной духовной и физической близости. Если бы они смогли усыпить любовь, пока Фудзико носила фамилию Асакава, у Каору, наверное, сложилась бы совсем другая, яркая и блестящая жизнь.

Подумав об этом, Андзю глубоко вздохнула. Обычно она запрещала себе вздыхать, чтобы не вгонять в еще большую тоску этот и без того унылый дом. Но когда она вспоминала о любви Каору, вздох непроизвольно вырывался из ее груди.

– А какую любовь называют запретной? – Узнать, чем кончилась их любовь, не удавалось, и тебе приходилось закидывать Андзю прямыми вопросами.

– Обычно люди не способны любить настолько серьезно. Сходить с ума от любви равносильно самоубийству. Повзрослевший человек приходит к выводу: любовь – это игра, развлечение. Большинство играет только по общепринятым правилам. Даже так называемую недозволенную любовь, в конце концов, признают и одобряют. Но любовь Каору… – Тетя Андзю не закончила фразы, нащупала твою руку и, понизив голос, сказала: – Любовь Каору была разорвана насильно. Поэтому он и не может успокоиться.

Ты словно почувствовала песок во рту и спросила:

– Почему разорвана? Кем разорвана? – и сжала холодную тетушкину руку.

– Слишком многим мешала их любовь. Все население страны было на стороне того, другого, который тоже любил Фудзико. А Каору с тех пор превратился в мужчину, который отслужил свое.

«Почему?» – хотела было спросить ты, но тетя Андзю прикрыла тебе рот своей пахнущей розовым маслом рукой и тем самым твердо дала понять, что больше не будет отвечать на твои детские вопросы. Пальцы тети Андзю ощупали твой подбородок, щеки, лоб, дотронулись до век и скользнули от уголков глаз до кончика носа. Ты подумала: «Смотрит на мое лицо» – и не стала препятствовать ей.