Масахико Симада - Хозяин кометы

– Ты иногда бываешь там, где родился?

– Нет. Ни разу не был, с тех пор как мы ездили туда втроем.

– Может, поедем на тот берег?

Но Каору отказался. Похоже, ему интереснее было не то место, где он родился, а место, связанное с первой любовью его отца.

– Наверное, Куродо Нода встречался с Таэко Мацубарой где-то дальше, в верховье реки.

Вероятно, это километрах в двух отсюда. Каору позвал туда Андзю, и они поехали. Песчаный остров посреди реки, которым тридцать с лишним лет назад любовались его отец и великая актриса, устоял перед наводнением, случившимся более десяти лет назад. Поблизости открыли большой магазин, от насыпи к острову построили мост, здесь было много гуляющих. Каору и Андзю оставили велосипеды, перешли мост и оказались на острове. Андзю смотрела на освещенную солнцем спину Каору, и вдруг ее охватило нехорошее предчувствие.

– Каору! – крикнула она.

Каору обернулся, щурясь от солнца, и Андзю вдруг потеряла дар речи – так красив был брат. Так красив, что ей даже не по себе делалось оттого, что она его старшая сестра. Эта красота и вызывала нехорошие предчувствия.

– Ну, чего тебе? – грубо отозвался Каору.

Андзю глубоко вздохнула, пытаясь унять колотящееся сердце.

– Ты ведь мой младший брат, да?

Каору улыбнулся, закусив нижнюю губу, и спросил:

– А что случилось?

– Я слышала, ты сказал, будто хочешь, чтобы тебя выгнали из дому.

– Я пошутил.

– Папа говорит, у тебя был серьезный вид.

Каору фыркнул, повернулся спиной к Андзю и стал смотреть на сверкающую водную гладь.

– Я просто так сказал.

– А зачем ты говоришь то, о чем не думаешь? Отвечай честно.

– Если я отвечу честно, то, наверное, расстрою и тебя и папу.

– Расстроишь или рассердишь – не узнаешь, пока не скажешь.

Каору искоса посмотрел на Андзю и сказал обиженно:

– Хорошо бы папа согласился с тем, что я исполнил свой долг как сын Токива и могу опять стать Каору Нодой. Мне хотелось бы отдалиться от фамилии Токива и стать свободным.

– А разве, будучи Токива, ты не можешь быть свободным?

– Тебе это сложно понять, но я… – Тут Каору запнулся, вздохнул и, отбросив сомнения, выпалил: – Я никогда не был свободен.

Теперь Андзю не нашлась, что сказать.

– Я терпел эту несвободу десять лет: когда открывал холодильник и когда получал деньги на карманные расходы. И ты и мама были очень добры ко мне. Папа и бабушка журили меня, когда это было нужно. Все относились ко мне как к члену семьи Токива. Я пытался им стать, и вы все прилагали большие усилия. Но мне надоели эти усилия. Наверное, жестоко говорить такое.

Сказав то, что он должен был сказать, Каору повернулся к свету так, чтобы не было заметно, как ему стыдно, и спустился к реке.

Андзю нерешительно пошла за ним и села рядом на бетонную набережную. Некоторое время они слушали журчание реки и следили за пролетавшими птицами. Каору моргал и исступленно чесал за ухом. Тут Андзю впервые заметила это за ним. Она положила ладонь ему на спину, почувствовала мышцы и погладила его. Спина была горячая.

– Тяжело тебе пришлось, Каору, – нарочито бодро сказала Андзю, и спину Каору забило мелкой дрожью. Как в ту ночь, которую он впервые провел в доме Токива. Андзю постоянно наблюдала за тем, как взрослеет спина Каору. Когда он в одиночестве играл в парке, его спина, казалось, сгибалась от печалей, тянущихся из далекого прошлого. Сейчас его спина научилась противостоять печалям, которых – Андзю это хорошо было известно – Каору вовсе не опасался.

– Как ты думаешь, я внес достойный вклад в дом Токива?

– Глупый. Почему это тебя беспокоит? Посмотри на братца Мамору. Твердит, что все делает ради дома Токива, а на самом деле приближает его конец.

– Какое мне дело до брата? Уничтожить Токива или добиться их процветания – это его право. Отрицать Токива может только тот, кто сам принадлежит этому семейству.

– Каору, тебе нет необходимости замаливать грехи Мамору. Не думай о будущем дома Токива. Но не надо ненавидеть семью Токива. Мне все равно, как тебя зовут: Каору Токива или Каору Нода. Лишь бы ты остался моим младшим братом.

Каору хрипло сказал:

– Спасибо. – Наверное, он подумал, что Андзю не расслышала, поэтому через некоторое время еще раз повторил: – Спасибо, – как будто благодарил за что-то еще.

– А за что второе спасибо? – спросила Андзю, и тогда он извинился:

– Прости. Помнишь, когда меня первый раз положили в твоей комнате, ты сказала: «Завтра тоже можешь поспать здесь». Тогда у меня ком к горлу подступил, и я не смог сказать тебе спасибо. Меня это все время беспокоило. Прошло уже десять лет, но я до сих пор тебе благодарен. Если бы я сейчас не сказал тебе этого, наверное, опять долго не смог бы решиться.