Малькольм Брэдбери - Профессор Криминале

Здесь, во внутреннем дворе, и собрались участники конгресса. Приветствовал их, стоя на балконе, мэр Монтрё; он рассказал историю бедняги Франсуа Бонивара, который на шесть лет прикован был к скале в темнице ниже уровня воды — видно, не самую подходящую он выбрал философию для тех времен. Мыслить было нелегко всегда. Я оглядел толпу, но Илдико как не бывало. Затем нас проводили в главный зал с современным освещением и современными же стульями. Пламенная председательница представила почетного гостя конгресса и оратора этого вечера. Им был, конечно, Криминале, поднявшийся, чтоб выступить с программным сообщением на тему «Фотография и желание». Сидя позади, я осторожно оглядывал внимательную публику. Илдико в зале не было.

Это сильно отвлекло меня от выступления Криминале, но, похоже, проходило все успешно. Мрачность и уныние, которые выказывал он в Бароло, вроде бы ушли в прошлое, как и приметы эротической пресыщенности, каковую обнаруживал он предо мной на пароходе несколько минуту назад. Он открыто восхвалял эротику, превозносил желание, даже более чем желание — шокирующую откровенность и неистовость. Он отказывается, сказал он, видеть в теле символ или знак, как современные философы. Для него это реальность, плоть как плоть. Эротическое «я» самодостаточно, обнаженный человек — явление вне культуры, вне притворства; он подвергал нападкам старомодных моралистов, новомодных семиологов; Лакана отвергал, Фуко послал подальше. Феминистки принялись его освистывать, абстракционисты зароптали, так как Криминале явно нарушал обычные приличия, привычнейшие интеллектуальные обычаи. Но, утомленные двумя днями теории и жаждая поскорей добраться до обещанного вслед за тем вина, фотографы откликнулись тепло и наградили Криминале шумными аплодисментами.

Слышно было их довольно далеко — я в это время ускользнул уже оттуда и осматривал угрюмый замок, всюду ища Илдико. И наконец нашел — внизу, в темнице: держа в руке бокал, она дружески беседовала с Хансом де Графом. «Ищу, ищу тебя!» — сказал я. «Ты ведь знаешь, что я не любительница лекций», — ответила она. Последовала вспышка — нас сфотографировал де Граф. «Прошу прощения, — сказал он. — Я пойду, там, наверху, сейчас прием». «Хватит с меня, Илдико, — вскипел я, когда он ушел. — Объясни в конце концов, что у тебя такое происходит с Криминале?» «Ничего, — сказала Илдико. — Я и не вижу его». «То-то и оно, тащилась ведь из Будапешта, чтоб его увидеть». «Ну, я вне подозрений, — отвечала она. — А вот о тебе сей милый юноша мне задал множество вопросов». «Де Граф? — проговорил я. — И какие же?»

«Где ты работаешь, что ты вообще собою представляешь, — отвечала Илдико. — Он говорит, что никогда еще не видел русского, который бы совсем не говорил по-русски. Может, тебе все же стоит хоть немножко привенгериться?» «И что же ты ему сказала?» «Ничего, — ответила она. — Что я едва с тобой знакома. Так ведь?» «У меня случился с Криминале долгий разговор. Он мне рассказывал, как его жизнь испортил секс». «А обо мне он говорил?» — спросила Илдико. «Да нет, — ответил я. — И я не заикнулся». «Хорошо, — одобрила она. — С такими вещами лучше быть поосторожней». «Ты о чем? — спросил я. — Что происходит?» Но толпа участников конгресса с карточками и бокалами в руках уже сходила вниз, чтоб обозреть темницу. «Возвращайся туда, продолжай вертеться среди них, — сказала Илдико. — Поговорим на пароходе. Мне охота осмотреть это кошмарное местечко».

И я вернулся в главный зал. Стулья уже вынесли, все было подготовлено к приему. Там имелась выпивка, изрядное количество, там собрались фотографы, притом какие! В конечном счете сливки мировой фотографии, и все щелкали друг друга и, конечно, Басло Криминале. Он находился там, где он любил бывать, — в центре внимания, он был окружен толпою. Я пролез поближе. «Вы прочли такую замечательную лекцию, — сказала очень симпатичная румынка. — Только пятеро участников уснули, прекрасный результат. И вы так тонко чувствуете эротику! Я хочу, чтоб вы меня сфотографировали обнаженной!» «Давайте договариваться, — согласился Криминале. — Завтра?» «Басло, миленький, тебе пора на пароход, — проговорила мисс Белли, трогая его за рукав. — Они вконец тебя уморят». Илдико была права: говорила она совершенно как Сепульхра; может, это Криминале так действовал на людей. «Этой милой даме хочется, чтоб я ее сфотографировал», — ответил Криминале. «Не забудь, что утром тебе в банк», — сказала Белли. «Можно ведь пойти туда в любой момент, — ответил он. — Почему всегда, когда тебе высказывают восхищение, пора идти куда-то?» «Тебе высказывают восхищение все кому не лень», — нетерпеливо откликнулась Белли и увидела меня. Судя по всему, она меня узнала; глаза ее расширились. Повернувшись, она что-то зашептала Басло Криминале. Начиная понимать причины сдержанности Илдико, я улизнул, чтобы пройтись по замку.