М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 1

- Не я, во всяком случае, свалила их в яму, - с достоинством ответила Кранц, - сделал это наш вождь и учитель.

- В котлован! В братскую могилу! - воскликнула Голда Стерн и припомнила участь Платонова.

- И все же есть разница, - сказал Павел, - Малевич и Родченко сами олицетворяли ту силу, которая их потом преследовала. Просто сила эта разрослась.

- Ошибаетесь, - сказала Роза Кранц, - сила, сгубившая авангардистов, и сила авангарда - разные.

- В чем же разница? Квадраты олицетворяют волю и порядок, разве нет? Разве есть иная идея? Они - символ силы вещей, они выражают практические и несентиментальные элементы бытия. Они обозначают силу - как основу жизни. Разве нет? И разве фашизм хотел чего-то еще?

- Сравните пошлейшую скульптуру Третьего рейха и квадраты Малевича.

- Подросла сила, вот и все. Квадрат - проект, из проекта возникает здание. Это как яйцо - а из яйца вылезает змея. Супрематизм - это просто обозначение первичного хаоса бытия. Из хаоса рождаются титаны. А вы чего хотели?

- Это кощунство, - сказала Голда Стерн, правозащитница, - считать, что призыв к свободе и подавление свободы одно и то же, - кощунство.

- Малевич разве к свободе призывал? К свободе от образа? Ну вот и освободили. Он нарисовал казарму. Ну и построили. Все по плану. Спор не разрешился ничем; закончился он, как все умственные беседы нашего времени, дружеским застольем: принципы отстаивать надо, но не до ссоры же? За столом гости пели хором. Так повелось в хороших московских домах: к вечеру находится гитара, и голос у хозяйки обнаруживается недурной, и вообще чем спорить до полночи, лучше спеть. Особой популярностью в те буржуйские годы пользовалась военная и революционная тематика: спели «По военной дороге», «Вставай, страна огромная». Елена Михайловна чудно аккомпанировала, голос у Розы Кранц был звонок, Леонид подтягивал басом припев, и хотя Голда Стерн порой сбивалась с такта, и она пела неплохо. Никого не шокировало, что пели революционные песни - идеология идеологией, а мотив красивый. Леонид предложил спеть «Интернационал», и гости грянули «Вставай, проклятьем заклейменный». Порой пение прерывалось дружным смехом, особенно на строчке «а паразиты никогда» вышла заминка, так сделалось всем смешно, но в целом получилось хорошо и выразительно. Леонид настаивал на знаменитой «Bandera Rossa» - песне партизан, но слов, разумеется, никто не знал. Только Роза Кранц, женщина образованная, учившая языки, припомнила пару куплетов.

- Вы спойте, а мы послушаем, - предложил Павел, но Роза отказалась, объяснив, что петь одной слишком претенциозно. Иное дело - петь в хоре.

- На что же это будет похоже, - сказала Роза Кранц, - если я одна затяну «Интернационал». Или «Бандера Росса». Я же не коммунистка. Не подпольщица, право слово. К чему вы меня склоняете. Меня в дурдом отвезут.

- Я вас очень прошу.

- Невозможно.

- Я вас умоляю.

- Исключено.

- Вот видите, - сказал Павел, - когда поешь хором, можно петь что угодно.

- Мой сын, - сказала Елена Михайловна, щурясь, - дает нам понять, что его позиция сугубо индивидуальна, и к хоровому пению отношения не имеет.

- Нет-нет, я хотел сказать другое: что бы ни пели хором, выйдет однородный продукт. Так получилось с авангардом и фашизмом. Мы говорим о художнике не как об отдельном человеке, а непременно как об участнике компании. Но, если художников нельзя рассматривать по одиночке, то их и нет вовсе. Если призывать к абстрактной свободе - то всякая сгодится.

- Позвольте, - сказала Роза Кранц.

- Ах, не будем начинать все сначала!

Они расходились за полночь, не договорившись ни до чего. И мудрено было бы им, думал Павел, взять вдруг и согласиться, что авангарда и радикальности - в привычной трактовке этих слов - в природе не существует. Радикализм радикален лишь до определенной черты; радикалу не придет в голову сказать, что никакого радикализма в его поступках нет. В этом пункте радикалы проявляют консерватизм, достойный партии тори, - и продолжают называть себя радикалами, ничего радикального не совершая.

И вот странная вещь. Прежде слово «авангард» обозначало небольшую группу лиц. Ну в самом деле, сколько же человек может идти в передовом отряде - не вся же армия? Чудно было бы, если бы огромные батальоны вышли вперед, называя себя авангардом, а за ними плелся маленький отряд, претендующий быть собственно армией. Ведь и самый смысл понятий так утрачивается. И однако произошло именно это. Теперь понятие «авангард» уже не обозначает небольшую группу непризнанных, но образ мысли большинства. Огромный отряд авангардистов - не протолкнешься - браво марширует впереди усталого общества домохозяек и работяг и рассуждает: а на хрена нам сдался этот бесполезный обоз? Не столкнуть ли эту досадную помеху - в канаву? Ведь как бодро идем, а эти уроды цепляются за ноги, верещат. Проку от них нет, одна докука.