М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- Я не брал денег, - сказал Павел.

- Не будем вдаваться в детали, - великодушно сказал Герман Федорович Басманов, - не будем мелочными. Сегодня не брали, завтра возьмете. Поверьте, для нее это не так драматично, как для вас. Возможно, для нее это не является изменой. Если есть отношения с Балабосом и с Щукиным - то потому, что имеется избыток душевных сил.

- С Щукиным? С ним тоже?

- Арсений Адольфович Щукин, банкир, представительный мужчина. Дал денег на новую газету - Мерцалова будет главным редактором. И вам, если попросите, денег даст. Пользуйтесь, мой совет. Отношения со Щукиным я бы квалифицировал как рабочие.

- Балабос и Щукин. И Баринов. И Курицын.

- Газете Щукина сулят будущее. Он сегодняшние интриги переждал, на сцену выйдет, когда страсти стихнут. Сегодняшний день пройдет, - сказал мудрый Басманов, - а победителей покажут завтра. И Юленька наша все славно организовала. И Курицын не подкачал, такой создал макет для издания - пальчики оближешь.

- Вы сказали - она с ними всеми.

- Побледнели. Несолидно. Мы думали, что вы - в курсе. Считали, вам нравится. Мы смотрели на вас, - сказал Басманов вкрадчиво, - и восхищались. Вот, думаем, обстоятельный человек! И добился ведь многого! Разумно, взвешенно политику ведет. Я всегда говорил, на вас глядя: умница!

Басманов потрепал Павла по щеке.

- Расчет! Голенищева на выставочный зал пустил, другого хахеля - на печать, третьего - на материальную поддержку семьи. Хвалю. Стратег! Курицын каталог делал, не ошибаюсь? Ловко! И все для чего - чтобы правду людям сказать! Правда ведь какой изворотливости требует! Надо людей вокруг себя сплотить! Открытый дом! Муж за порог - а дама гостей принимает. Это называется: семейный подряд, кооперативный бизнес. Правдивый человек обязан быть тактиком: позвал гостей, уложил в свою постель, связал обязательствами, сделал партнерами - и вперед! Красиво!

Басманов еще раз оглядел Павла, картины, зал, сверкнул зубами. Подытожил:

- Главное: получилось! Вот она правда - вся здесь!

- К Пашеньке на выставку поедем. Там и мой портрет висит, - сказала Татьяна Ивановна, - и бабку старую тоже нарисовал. Все по правде.

- Если бы мы не поссорились с Юлией, - сказал Соломон Моисеевич скорбно, - мы могли бы поехать на машине. Юлия прислала бы за нами шофера. Однако мы оскорбили эту милую женщину, оттолкнули ее. Теперь придется воспользоваться метро. Кхе-кхм, я абсолютно готов к этой поездке.

- Все бы тебе от чужих жен пользы искать, - сказала ему Татьяна Ивановна презрительно, - где послаще ищешь. Мало этих баб было, еще одна проститутка в нашу семью пролезла. Вот здесь, - Татьяна Ивановна достала из комода сверток, - все для нее приготовлено.

Она развернула тряпочку, извлекла из тряпочки конверт, из конверта достала несколько бумажных купюр, медную мелочь, тетрадочный лист с записями.

- Тут все посчитано, - сказала Татьяна Ивановна, поджав губы, - все ее шоколадки. Знаю,- раздраженно сказала Татьяна Ивановна, - были шоколадки. Не прячь глаза, все знаю. Недоглядела я, а потом обертки нашла. Ну ничего, у меня здесь все до копейки посчитано. Вот три шоколадки по тридцать четыре рубля - сто два рубля. И конфеты - сто сорок шесть рублей восемьдесят копеек. Двести сорок восемь - восемьдесят. И еще чай индийский. Пятьдесят восемь - сорок пять. Где ж это она такие дорогие чаи покупает? У нас в магазине по пятнадцать берем - и не жалуемся. Получается триста семь рублей двадцать пять копеек.

- Лекарства мне Юленька присылала, - сказал Соломон Моисеевич, - дорогие заграничные лекарства. Жизнь спасла.

- Лекарства надо в аптеке покупать. Пенсионерам скидка. А от дорогих лекарств вред один. Посчитала я твои лекарства - в полторы тысячи твои таблетки нам влетели.

- Но Юленька прислала их от чистого сердца, - заметил Соломон Моисеевич.

- Где это у нее чистое сердце было? Не надо нам от ее сердца ничего. Вот они, полторы тысячи. Да тех еще триста семь рублей. И двадцать пять копеек. Тысяча восемьсот семь рублей двадцать пять копеек. И шоферу я тут положила. Не знаю, - надменно сказала Татьяна Ивановна, - сколько теперь буржуи за такси платят. А я считаю, сто рублей хватит. Всего тысяча девятьсот семь рублей двадцать пять копеек. Все здесь. Два рубля мелочью. Я тут написала, что к чему. Чтобы претензий не было.

Татьяна Ивановна стала запаковывать сверток: сложила деньги с запиской в конверт, обернула его вновь тряпочкой для надежности, перевязала тряпочку веревкой. Соломон Моисеевич в ужасе смотрел на конверт и тряпочку.