М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- Господа горцы! - воскликнула Голда Стерн; вентиль свободолюбия был открыт в ней на полную мощность и огонь горел ярко. - Рада приветствовать вас, паладины свободы!

Голда не раз писала в своих либеральных колонках, что буде случится такое и вдруг столкнется она на горной тропе с отрядом партизан, и выйдет ей навстречу живодер-свободолюбец, борец за горные права, - случись такое, так не за оружием потянется ее рука, но за магнитофоном: взять интервью у свободолюбца. Я, писала в своих колонках Голда Стерн, предвижу упреки: мол, как можно брать интервью у бандитов? Спешу уверить читателя, что журналист стоит выше политической конъюнктуры и грязной политтехнологии. Правда - вот наша цель.

Поскольку на горных тропах Голда Стерн замечена не была, то паладины свободы сами пришли на интервью в Москву, причем (враги политической конъюнктуры) они не старались произвести на журналистку положительное впечатление.

- Ах ты, пилять, - сказал командир паладинов, адресуясь лично к Голде Стерн, - ты пиросьтитутка позорная! Зарежу тебя! Убью, застрелю! - И он приставил дуло автомата к носу правозащитницы.

- Стоп, - прикрикнул на бандитов Балабос, - мы так не договаривались! Я вам отстегнул в прошлом месяце!

Дуло автомата взглянуло на него, и банкир замолчал.

Вооруженные люди были в черных колпаках с прорезями для глаз, из- под колпаков торчали потные бороды.

- Кто главный? - спросил старший паладин. - С кем говорить буду?

Собрание пленников пришло в замешательство: с одной стороны, в обществе равных, в демократической стране, все присутствующие, безусловно, равны в правах. Однако налицо были два лидера либеральной России - Тушинский и Кротов - и, хотя дискуссия и не выявила еще меж них победителя, каждый имел основания считать себя главным. Не исключено, что один из них - будущий президент нашей свободной страны; для чего мельчить его роль? Куда уж главнее? К тому же присутствовали в зале и люди состоятельные - Балабос и Щукин. Они вполне могли посчитать себя ответственными за ситуацию, привыкли разбирать серьезные вопросы. Ведь решали же они ежедневно судьбу бюджета страны - могли бы и сегодняшний случай разрешить. Немаловажно и то обстоятельство, что Михаил Зиновьевич Дупель, хоть лично и не присутствовал, был фигурой такого масштаба, что влияние свое распространял далеко - скажем, через доверенное лицо, Розу Кранц. Как комиссар партии, могла и она проявить активность. И нельзя упускать из виду то обстоятельство, что правозащитница Голда Стерн связана с влиятельными гражданами мира - конгрессы, кворумы, конференции прогрессивного человечества, это вам не пустяк! За ней, может, Организация Объединенных Наций стоит, вам мало? В конце концов, имелся и хозяин квартиры, Иван Михайлович Луговой, и если придерживаться территориального принципа, то главным был он. Присутствовал и спикер парламента, третье лицо в государстве, как ни крути. Министр культуры, возможно, и не обязан по роду занятий спорить с бандитами - но все же он министр! Словом, главных в комнате хватало - даже и не сразу сообразишь, кто главнее. Но никто не сказал ни слова.

Паладин свободы повторил вопрос. И опять никто ничего не сказал.

И вой, надрывный волчий вой, огласил вдруг комнату.

Черная старуха вошла в круг бандитов, ничем не отличаясь от них - ни повадкой, ни обликом - и завыла. Она стояла в центре гостиной, сжав сухие кулаки, и выла. Из плоской ее груди выходил дикий монотонный вой: УУУУ!

- Ножом бей, - выла она, - ножом! УУУУ! Ножом! Вот этот у них главный! И этот! И вон тот - денежный мешок! Бей его! УУУУ! Пырни его! В живот бей!

- Этот, значит? Или тот?

- Товарищи, - сказал бандитам Соломон Моисеевич, - мы искренне сочувствуем вашей борьбе. Да, кхе-кхм. Сочувствуем и восхищаемся вами.

- Не скажешь, дед, кто здесь главный, - тебя первого зарежем.

- Главный? - Рихтер не понял вопрос. - Какой главный?

- Что, нет главного? Всех будем резать?

Пленники оторопели. Нехорошо стало в гостиной на Малой Бронной улице, невесело.

В это самое время Зоя Тарасовна выговаривала супругу своему Сергею Ильичу Татарникову упреки и ламентации. Семью Татарниковых не позвали на этот специальный вечер в квартиру Лугового, не позвали ни родителей, ни дочку их Соню. Зоя Тарасовна первую половину дня переживала молча, потом все же сказала несколько горьких слов.

- Не пригласили вас, Сергей Ильич, и правильно сделали. В приличное общество уже не зовут. Пьянство кому хочешь надоест.