М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

- Какой ты старик.

- Сорок три. Завтра помру, им что, по вокзалам ходить Христа ради? Пол-России так добро ищет. Я умру, сирот не оставлю. В обузу никому не был и на себя лишнего не возьму.

- Как же с людьми тогда жить?

- Не обещать и в долг не брать.

- А если просят?

- А мне дать нечего.

- Счастлив тот, кто может о многих заботиться, - сказал Павел.

- У нас деятель есть на вокзале, шутник большой, - ответил Кузнецов. - Жену кормит, это ладно. Так он еще бабу завел. А у той женщины мать старая, и сестра есть, больная лежит, и ребенок у сестры. Как быть? На пяти работах мужик крутится.

- Наверное, хороший человек

- Дрянь-человек. Сникерс, а не человек. Хочет, чтобы сладко было.

- Он же помогает всем.

- А куда денется? Он помогать не собирался. Он пошутить хотел. Хотел, как во французском кино. Придешь домой - там жена с пирогами. Придешь к любовнице - и там неплохо. Так и ходил бы туда-сюда. Эту пощекочешь, ту почешешь. Красиво! Только мы не в кино. Взял бабу, а у нее мать есть, а у матери печенка болит, да из квартиры выселяют, да зарплата с ноготь, да стиральная машина сломалась, да сестра - стерва, болеет все время. Это тебе не в Париже баб щекотать.

- Он же их не бросает.

- Свое добро и бросить жалко. Другой идет по вокзалу, шесть тюков на себя навесит - идет, кряхтит и по сторонам поглядывает - еще что стырить. Так и Сникерс.

- Ты его пойми.

- Еще не хватало - Сникерса понимать.

- Подожди, - сказал Павел, - полюбишь женщину, и захочешь о ней заботиться.

- Позаботился я об одной, хватит, - сказал Кузнецов. Но как он позаботился об Анжелике, он не рассказал.

А дело было так.

- Уйду я отсюда, - сказала Анжелика. - От Валерки убегу, он меня не найдет. Ты не думай, устроюсь. Рекламу дам. Ага. Мне рассказывали: теперь все прогрессивные девушки так делают. Вся страна прочтет, у меня знаешь сколько клиентов будет.

- Дура, - сказал Кузнецов.

- И дед-гинеколог с двойной спиралью мне не нужен. И без тебя обойдусь. Сама справлюсь.

- Уезжай из Москвы, - сказал Кузнецов.

- Послушай, как я написала. Ага, сама написала. Может быть, у меня талант есть. Мне один мужчина, - сказала Анжелика, - говорил, что у меня много талантов. Ну, он всякие в виду имел. Я думаю, стихи тоже могу. Другие-то пишут. Может, у них и талантов моих нет - а пишут.

- Стихи написала?

- Прочитаю, а ты скажешь свою реакцию. Это такие стихи, чтобы люди внешность мою поняли.

Хороша, с приятным взглядом,

С очень-очень круглым задом,

С головой не без идей,

С третьим номером грудей.

Тут все правда. Ну, может, про третий номер соврала. У меня, я так думаю, второй с половиной. Так это ж реклама, ага. В рекламе всегда врут, мне один мужчина рассказывал.

Беседа Кузнецова и Анжелики была прервана приходом гостей.

Компания - Щукин, Труффальдино, Кротов, Голенищев - провела некоторое время в обществе хозяина салона, Валерия Пияшева. Хлопнула шампанская пробка. Вот он, ваш дизайн, сетовал громко Пияшев, кафель итальянский положил, теперь что, на помойку его выбрасывать? Новый интерьер велят делать. Банкир Щукин и депутат Кротов говорили о либеральных ценностях (liberal values); по первым буквам иностранных слов - «л» и «в» соответственно - в обществе было принято именовать валюту. - Если у человека есть лаве, говорил Щукин, то он свое лаве и защищать будет, куда денется? Так либерализм и победит. - Разве ты, Щукин, либерал? Ты либералиссимус! - говорил Голенищев. Труффальдино выяснял с Пияшевым соотношение цены и качества обслуживания. - Я деньги в Европе заработал, - говорил Труффальдино значительно, - у меня признание мировое. И услуги должны быть на уровне. Здесь, слава богу, не притон какой-нибудь. Поговорили и о политике, явили друг другу осведомленность. А если этот - туда? Ну, тогда, сами понимаете. А если тот? Ну, тогда вообще. Гости говорили осторожно, приглядываясь, пробуя собеседника - как на эту фамилию отреагирует? А на ту? Один лишь Труффальдино не понимал значения происходящего - догадался даже Пияшев и возбудился несказанно. Метнулся в фойе: выставил подгулявшего портфельного менеджера, отказал двум молодым людям из провинции. Закрыто! Комиссия! Не обслуживаем! Завтра приходите! Вам тут не бордель - салон массажный! Вот так и делается история - солидные люди зашли, посидели. И не куда-нибудь зашли, а к нему, к Пияшеву! Он вился возле столика, определяя, кто в застолье главный.

- Приятно, что тихо, - сказал Щукин.

- Шампанское неплохое, - сказал Леонид.