М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Кузнецов копнул землю раз, потом другой.

- Вся родня здесь. И братик мой лежит, на рынке его сожгли. Какие тут шутки. Как газета сгорел. Крематория не надо. Не знаю даже, от него кости остались или еще кого заодно сожгли. И мать моя лежит, твоя тетка. Села на крыльцо, перекрестилась и умерла. Правда, работала всю жизнь, устала. Бог ее по доброте и прибрал. И твой отец тут. И я скоро лягу. Думаю, клен надо в голове посадить.

- Почему клен?

- А хорошее дерево. Русское.

- Канадский клен есть. И американский тоже.

- Клен - русское дерево. Хотя ты прав: русского мало осталось. И клен теперь - американский.

Кузнецов плюнул в яму, которую копал.

- Ты сюда не плюй.

- В землю ушла родня. А земле мой плевок не в обиду. Вот ляжем к ним, тоже породнимся. Станем родней по правде, не как в жизни - друг дружку в лицо не знаем.

- Слушай, а ты мне кто?

- Вроде брата. А толку что? Мы-то - Кузнецовы. А вы-то - Рихтеры. Ну да земля всех уравняет.

- Участок большой, - сказал Павел, зная, что на кладбищах надо говорить о простых, бытовых вещах. - Хороший участок.

- Дупель, он Сибирь взял. А я здесь землю получил. Для всех постарался.

- Купил, что ли?

- Приватизировал. Десять лет тут отработал, еще до вокзала - прибрал пустой участок. Теперь такая земля тыщ десять стоит.

- А тебе - даром дали?

- Даром ничего не дадут. Могилы рыл, гробы таскал. Надоело. Пойду, думаю, чемоданы таскать.

- Что, лучше на вокзале?

- То же самое. Несешь чемодан и не знаешь, что внутри напихано. Теперь народ бережливый, на гроб тратиться не будут - сунут бабку в чемодан да в канаву кинут.

- Хорошо у нас участок не отняли. А то лежать бы нам с тобой в канаве.

- Не успели отнять. Помирать наши стали, пошли один за одним, участок заполнили. Надо регулярно покойников класть, чтобы земля без дела не стояла. Зазеваешься - отберут участок.

- А я думал - поставил памятник и место застолбил.

- Если заслуги, ну, скажем, воровал много, тогда памятник поставят и могилу сохранят.

- Как в искусстве.

- Что? - спросил Кузнецов и поморщился. Всегда эти Рихтеры что-нибудь ляпнут. Им лишь бы языком молоть.

- Искусство, - сказал Павел, - это такое кладбище, где под чужие памятники свои кости подкладывают.

- Земля все стерпит, - сказал Кузнецов, - пока ее президент продавать не стал. Хотя продаст. Нефть кончится, он и землю продаст.

- Такая земля впрок не пойдет. Как взять то, что берет тебя? Сколько Дупель земли ни купит, а сам больше двух метров не займет.

- Это верно.

- Дупель превратится в полезные ископаемые, и будут из Дупеля добывать нефть. Балабос земли нахапает и сам в эту землю ляжет. А на Балабосе посадят персиковый лес.

- Персики не вырастут, крапива вырастет.

- Это приятно слышать, - сказал Павел. - Сажал Балабос персиковый лес, а из него вырастет крапивная грядка.

- А банкира Щукина, - сказал Кузнецов с особенным удовольствием, - на удобрения пустят. Парень жирный, пригодится.

- Вижу, - сказал Павел, - не любишь ты Щукина.

- Недолюбливаю. Девку одну обидел.

- А она тебе нравится?

- Разговоры у вас, у Рихтеров, пустые. - Кузнецов плюнул. - Обычная девка.

- Ты бы женился.

- Зачем с другим человеком жить? Вдруг болеть станет? Или в нужду впадет. Я защитить не смогу. Лучше одному.

- Люди друг другу помогают, - сказал Павел.

- Ты помогаешь кому?

- Стараюсь.

- Смотрю со стороны - не верится мне что-то.

- На кого ты смотришь?

- На тебя, на мать твою, на стариков твоих. Соломон, старик уже, песок изо всех дыр сыплется, а все мутным глазом на сторону косит. Мне одна женщина рассказывала, он к ней в парке приставал. Ну, скажи - хорошо это? А Татьяна Ивановна как же? Плевать он на жену хотел: так и бегает, кобель драный, язык свесит - и бегает. Думаешь, я слепой? И мать рассказывала. Да и сама она, мать моя, много счастья видала? Только и радости было, что офицера встретила, он ей ребенка заделал - меня то есть - и к другой бабе пошел. Зачем это нужно?

- А любовь? - сказал Павел.

- Какая любовь? - и Кузнецов поддел лопатой землю. - Зачем она?

- Люди должны добро делать.

- Как я стану делать добро, если не знаю, что кому нужно? Одному подай бутылку, а другому землю - отсюда до Урала. Как мне делать им всем добро? Все время разные вещи делать? Откуда мне знать: хорошие это дела или дрянь одна?

- Книжки читай, поумнеешь.

- Везде разное написано. Ты правдивую книжку видел?

- Видел, - сказал Павел, - отец написал.

- Какая книга?

- Про живопись.

- Сам читай. У тебя Лиза на руках, старики полудохлые. Мать на старости лет в девочку играет, за ней смотреть надо. Ты вон себе еще кралю завел - мало тебе забот. Ты со своими зазнобами разберись, а ко мне не приставай. Мне ни жену, ни детей иметь нельзя. Как их кормить-обувать? Я сам старик.